Сказка наиболее полезна тогда, когда ее рассказывание становится, скажем так, межличностным событием, в которое вносят вклад обе стороны.

Увы, приходится мириться с тем, что здесь имеются и подводные камни, и обойти их невозможно. Родитель, нечуткий к переживаниям и проблемам ребенка или поглощенный тем, что происходит в его собственном бессознательном, может выбрать сказку, основываясь скорее на собственных потребностях, нежели на потребностях ребенка. Но даже тогда не все оказывается потеряно. Ребенок лучше поймет, что движет родителем, а понимание мотивов поведения самых дорогих для него людей представляет для него огромную ценность и огромный интерес.

Нечто подобное произошло, когда одному мужчине предстояло расстаться с превосходившей его во всех отношениях женой и пятилетним сыном (он не мог зарабатывать достаточно, чтобы содержать семью). Мужчина опасался, что, когда его не будет рядом, сын окажется во власти той, которую сам он считал «матерью-командиршей». Однажды сын попросил, чтобы отец рассказал ему сказку перед сном. Отец выбрал «Гензеля и Гретель». Дойдя до того места, где колдунья посадила Гензеля в клетку и стала откармливать, чтобы съесть, он принялся зевать и заявил, что слишком устал, чтобы продолжать рассказ: оставив мальчика одного, он отправился спать. Таким образом, Гензель, лишенный какой бы то ни было поддержки, оказался во власти колдуньи, готовой сожрать его. Именно так видел свою ситуацию отец: ему предстояло оставить сына под властью деспотичной супруги.

Хотя ребенку было всего пять лет, он понял, что отец собирается покинуть его. Он также понял, что, по мнению отца, мать — человек опасный, но отец не знает, как защитить или спасти его. Возможно, ребенок провел тревожную ночь, однако в итоге решил, что, раз уж, по-видимому, у него нет надежды на то, чтобы отец позаботился о нем как следует, ему нужно уладить ситуацию с матерью. На следующий день о рассказал маме о случившемся и, не задумываясь, прибавил, что, даже если папы не будет поблизости, он знает, что мама всегда позаботится о нем.

К счастью, дети знают, как им понимать подобные «перекосы», когда родители рассказывают сказку. Более того, у них есть собственные способы справиться с впечатлением от тех ее деталей, которые идут вразрез с их эмоциональными потребностями: они заменяют эти подробности на какие-то другие или добавляют новые и запоминают сказку в варианте, отличном от изначального. Фантастика в сказках вдохновляет на такие изменения, тогда как тексты, подразумевающие запрет на иррациональное, не так легко допускают их. Любопытно проследить, какие изменения претерпевают сказки (даже самые популярные) в сознании слушателей вне зависимости от того, что их сюжеты известны всем.

Один мальчик переделал историю Гензеля и Гретель так, что Гретель попала в клетку, а Гензелю пришло на ум использовать косточку, чтобы одурачить колдунью. Именно Гензель закрыл злодейку в печи и тем спас Гретель. Есть и примеры искажений сюжета, предпринятых особами женского пола: вспоминая ту же сказку, девочка утверждала, что на изгнании детей настаивал, вопреки мольбам матери, не кто иной, как отец, и что это он совершил злое дело за спиной жены.

Молодая женщина, вспоминая «Гензеля и Гретель», видела в ней прежде всего рассказ о зависимом положении девочки от старшего брата и возражала против «мужского шовинизма», свойственного этой истории. В ее пересказе (а она утверждала, что помнит все детали очень хорошо) Гензель спасся благодаря собственной находчивости: именно он закрыл колдунью в печи и тем самым спас Гретель. Перечитав сказку, женщина очень удивилась тому, как ее память исказила сюжет, однако обратила внимание на то, что в детские годы ощущала зависимость от брата (тот был несколько старше нее), и это ей нравилось. Сама она описывала это так: «Я не хотела ощутить собственные силы и принять тот факт, что у меня есть свои обязанности, ведь где сила, там и ответственность». Это искажение утвердилось по еще одной причине в то время, когда читательница была совсем юной девушкой. Ее мать скончалась, брат находился за границей, и девушке пришлось самой организовывать кремацию. Из-за этого, даже по прошествии многих лет, перечитывая сказку, она ощутила отвращение к мысли, что именно Гретель ответственна за сожжение колдуньи: это слишком живо напомнило ей о кремации ее матери и вызвало сильную боль. Бессознательно, если можно так выразиться, она прекрасно понимала сказку, в особенности то, что колдунья символизирует плохую мать (все мы испытываем отрицательные чувства по поводу нее и все из-за этого ощущаем себя виноватыми). Другая девочка вспоминала в деталях, как отец помог Золушке отправиться на бал, невзирая на протесты мачехи.

Я уже упоминал, что в идеале встреча со сказкой — это событие, в котором взрослый и ребенок участвуют на равных (что невозможно, когда сказку читают по книге). Приведем в качестве примера историю из детства Гете.

Задолго до Фрейда Гете, исходя из собственного опыта, догадался, что «оно» и сверх-«я» суть слагаемые личности. К счастью для него, олицетворение этих составляющих он увидел в своих родителях.

В отца пошел суровый мой

Уклад, телосложенье;

В мамашу — нрав всегда живой

И к россказням влеченье[93].

Гете знал: чтобы не утратить вкус к жизни с ее тяготами и трудами и наслаждаться ею, необходима богатая фантазия. История о том, как Гете обрел эту способность и уверенность в себе, дает нам возможность понять, как следует рассказывать сказки и как они могут объединить родителя и ребенка благодаря тому, что оба вносят свой вклад в этот процесс. На склоне лет мать Гете вспоминала:

Я представляла ему воздух, огонь, воду и землю в виде прекрасных принцесс. Все в природе обретало глубинный смысл… Мы воображали себе дороги, пролегающие среди звезд, представляли, какие великие умы встретятся нам… Он пожирал меня глазами; я понимала, что судьба одного из его любимцев складывалась не так, как ему хотелось, когда на его лице отражался гнев или он пытался сдержать слезы. Иногда он прерывал меня: «Мама, принцесса не выйдет за жалкого портняжку, даже если он убьет великана», и я останавливалась, откладывая развязку до следующего вечера. Так и получалось, что мое воображение часто уступало место воображению сына, и, когда на следующее утро, устроив судьбы героев согласно его предположениям, я говорила: «Ты правильно угадал, вот как все вышло», восторг охватывал его, и видно было, как сильно билось его сердце[94].

Не все родители способны так же хорошо выдумывать истории, как мать Гете, всю жизнь пользовавшаяся заслуженной славой замечательной сказочницы. Сочиняя, она откликалась на ожидания слушателей насчет того, как должны развиваться события. При этом