Николай обернулся и посмотрел на стройную девушку на крылечке дома, обнимающую за плечи девочку, помахал им рукой и открыл калитку. Взгляд его вдруг выхватил странную картину — из-за соседского забора на него смотрело довольное лицо Антонины Андреевой, её взгляд был такой… удовлетворённый. Мужчина нахмурился и подумал, что это вовсе неспроста.

Глава 74

Однако всё оказалось не так, как ожидалось семьёй Сергея. Уже неделю он находился в городском изоляторе, каждый день его водили на «беседу» с разными людьми, хотя, может быть, некоторые из них были те же самые, что и вчера — Сергей перестал их различать.

Почти не обращая внимания на всё, что его окружало, Сергей обдумывал случившееся. Он понимал, судя по задаваемым ему вопросам, что его подозревают в убийстве Киры. Стараясь не поддаваться эмоциям, он пытался найти ниточки, зацепки, которые ему бы помогли. Но всё было тщетно — во-первых, вместо этого в голове постоянно пылал пожар от мыслей, как там Женька…. Что происходит сейчас в душе дочери, он даже боялся представить!

Ему было страшно, страшно в первую очередь от того, что его семья поверит в это нелепое обвинение. Однако, по тем скудным данным, которые ему сообщили, пропала Кира как раз в день его приезда, и есть какие-то свидетели, которые видели, как именно Сергей вошёл к ней в дом. Получалось, что он как минимум был последний, кто видел Киру живой.

И теперь от него пытались добиться рассказа о том, чего на самом деле не было — он не видел Киру по приезде из отпуска, даже издалека не видел. О чём честно и заявил с самого начала, но по всей видимости ему никто не поверил.

Допрашивающие, а это были именно допросы, а никакие не «беседы», так и сяк пытались вывести Сергея на то, что он, именно он заходил в дом погибшей тем злополучным утром. Что им это даст, думал Сергей, что докажет? Но врать, оговаривая себя, он не собирался! Ему было, за что биться в этой жизни, и он сдаваться не собирался. В одном из разговоров в кабинете, где в воздухе висело плотное сизое облако табачного дыма, потому что следователь не выпускал из рук сигарету, Сергей спросил его напрямую:

— Почему вы заставляете меня врать? Что вам даст эта ложь, если я скажу то, что вы хотите от меня услышать?! Я сказал вам чистую правду — я не ходил к Кире, не встречал её в день своего приезда! И уж тем более, я не делал с ней этого… я никогда бы не навредил ни ей, ни кому-то еще.

— Хорошо, но как же быть с тем, что вас видели входящим в её дом? Вы можете доказать, что это не так? Кто это может подтвердить? Конечно, из тех, кто не является вашим родственником, и не заинтересован в вас?!

Сергей задумался, и выходило так, что кроме семьи его никто и не видел… Они приехали ранним утром, село еще только просыпалось, даже скотину еще не выгнали в стадо. В городе на вокзале их встретил Вадим на своей машине, отвёз до дома и поспешил обратно — ему нужно было на работу.

Они устали с дороги, и проводив Ульяну к себе домой, потому что она отказалась остаться в доме Сергея, Женя улеглась досыпать, Сергей же, распаковав часть вещей, тоже прилёг поспать. Проснулись они уже ближе к обеду, и Женька убежала к бабушке и Маше, а Сергей остался дома и топил к вечеру баню…

— То есть, кроме дочки, никто не может подтвердить, что вы действительно спали дома? — следователь выдохнул в воздух тонкую струйку дыма, — Я вам искренне советую — хорошо подумайте! Подумайте, прежде чем говорить неправду — это выйдет вам боком! Есть свидетельские показания, что вы около девяти часов утра входили в дом погибшей!

— Этого просто не может быть, не может! — Сергей сжал руками пылающую голову, но следователь недоверчиво и укоризненно покачивал головой, а на следующий день всё начиналось сначала…

Женька больше не плакала, даже глядя на осунувшееся лицо Ульяны, и на приболевшую бабушку, которой прописан был постельный режим. И глядя на деда, который возил во дворе метлой — уже полчаса по одному и тому же месту.

Не плакала, когда суровые люди в форме пришли к ним в дом, чтобы всё там обыскать. Не плакала и тогда, когда злой прыщавый одноклассник Ромка обозвал её дочкой маньяка, а половина класса сторонилась её и отводила взгляд.

Ни слезинки не проронила девочка и тогда, когда, возвращаясь из школы, она нос к носу столкнулась с тёткой Антониной, которая тут же запричитала:

— Ой, Женечка, что же это, что же за несправедливость такая! Бедная ты сироточка, сначала мамы лишилась, а теперь вот и отец оказался… А бабушка Меланья-то говорят у вас слегла, уж не встаёт? Ох, ох, моя же мамочка покойная, тоже вот так — слегла от расстройства, а после уж и не встала… Ладно, хоть дед у вас крепок еще, может тебя ему под опеку определят, или тётке твоей городской, а то ведь детский дом тоже не сладко, да тем более девочке, что из них потом вырастает, из детдомовских-то…

— Антонина Кирилловна! — железным тоном отрезала Женька, — Мой папа ни в чём не виноват! Не придумывайте лишнего! А бабушка просто приболела и уже идёт на поправку! Но вообще — не ваше это дело, и не суйте свой длинный нос туда, где его могут прищемить! Вот я деду скажу, что вы тут несёте, он найдет управу на ваше разыгравшееся воображение!

— Ах ты гнидa мелкая, как со старшими разговариваешь?! Поганка! — прошипела Антонина, сузив глаза и приблизилась к девочке, которая смотрела в глаза женщине, гордо подняв подбородок.

— Мало тебе досталось, мало! Ничего, выбьет жизнь из тебя всю спесивость! А я ей в этом сейчас помогу! — Антонина вскинула руку для удара, но Женька не отступила, не сжалась в комок, только подняла вверх ладонь для защиты.

— А ну! — грозный окрик раздался позади Антонины, и она от неожиданности даже подпрыгнула, — Только посмей, тронь её!

Глава 75

За Тоней стояла, сверкая глазами Ульяна, вернувшаяся из школы пораньше. Лицо её, такое бледное в последнее время, теперь же зарделось от злости. Ульяна встала перед Антониной, загородив собой девочку:

— Только тронь, пожалеешь! И рот свой поганый закрой! Еще раз услышу что-то о нашей семье, найду