Может быть, этих мужчин просто притянуло к ней издалека? Может, ее плоть послала к их берегам призывные сигналы – этаким сияющим маревом в небе над нашим домом, – и они подняли головы и радостно возопили, представив нас, беспомощных в их руках девушек, еще даже не видя наших лиц.

Лайя прижимается лицом к лицу Ллеу, но я не могу с уверенностью сказать, молится она или о чем-то разговаривает. Я не могу больше смотреть на нее – вернее, на них. Лицо у меня неожиданно становится мокрым от слез.

Я чувствую, что нам надо бы уйти отсюда и подольше полежать где-нибудь, где пахнет папоротниками, у тихих, мирных водоемов. Наверно, это где-то очень далеко отсюда.

Надеюсь, что, если ты случайно обо всем узнаешь, это оставит во рту у тебя самый что ни на есть омерзительный привкус. Мои сестры до сих пор одержимы тобой. Мы всегда были такими, какими ты сам нас сделал, а потому то, что мы все-таки выжили, это, по сути, молчаливое одобрение для тебя, как бы нам, может, ни противно было это признавать. И все-таки наша жизнь – это наша жизнь.

Я беру за руку Скай, и мы, отвернувшись, идем в сторону дома. У границы пляжа останавливаемся и, усевшись на влажный песок, наблюдаем, как волны одна за другой устремляются к берегу, к нашим ногам. На горизонте ровный тусклый свет скрывается за облаками.

Мы ждем, когда услышим выстрел. И вскоре он и вправду раздается. Потом еще один. Жара словно усиливает звуки. Еще один. Сердце замирает. Скай закрывает ладонями уши. Я же слушаю все до конца.

Все ж таки мне бы хотелось знать твои мысли и намерения. И хотелось бы, чтобы между нами тоже случился такой момент, как между Лайей и Ллеу – когда за секунду до того, как я отвернулась, он шепнул ей что-то на ухо. Свои последние слова. Но разве это не свойственно женщине вообще? Каждую эмоцию, каждое сказанное слово раз за разом, снова и снова пропускать через свой мысленный отжим, пока до последнего не извлечется смысл. И до бесконечности все в себе перерабатывать. Чтобы уж точно потом не сомневаться.

* * *

Только не следуй за нами. И не ищи нас. Не прочесывай подлесок и не шарь по мелководью. Не выгоняй змей с птицами из их гнезд своей решительной поступью. Не прижимай ухо к земле. Не разбрасывай нам посланий.

Дом наш разрушится. Волосы в расческах обратятся в пыль, одежда сгниет. Единственным подтверждением нашего существования останутся сделанные тобою фотографии да еще, пожалуй, те места в твоих заметках, где нас упоминают как совершенно невозможных женщин, которых когда-либо носила земля. Впрочем, и это тоже будет ненадолго.

Обычно меня очень беспокоило, что мы оставим после себя уж слишком маленький след, но теперь напротив – я ничему еще так в жизни не радовалась. Каждым своим вольным утром я буду просыпаться, ощущая твое отсутствие, и буду думать: «Как же я этому рада! Я рада! Рада! Рада!» И это будет радостно звенеть во мне, как колокольчик.

Лайя, подойдя, садится рядом с нами на песок. На ней тоже видна кровь, но лишь немного.

– Не оглядывайтесь на него, – говорит она нам, и мы ее слушаемся.

Предосторожность против еще большего ущерба. Хотя и слишком малая, и слишком поздно.

Мой взор снова устремляется в небо. Как спокойно и тихо. Даже не слышно птиц. Наконец-то – идеально чистое небо.

У меня под ногтями кровь. Надо это исправить.

Грейс, Лайя, Скай

Был у нас отец, считавший, что сможет защитить нас. Однако этот отец оказался не способен противиться всему, чего требовал от него большой мир. Мы поняли, что самое сложное и болезненное для нас – это признать, что главная опасность всегда сидела в нас самих. Что безопасное местечко было зараженным с самого начала.

Смыв с себя остатки крови в ванной у Грейс – прямо втроем забравшись в ванну и, дрожа, окатывая пригоршнями воды и волосы, и все тело, – мы переодеваемся в одежду Лайи. Она вполне отлично нам подходит. Белая, с отражающими свойствами. Костюм Кинга мы решаем разорвать на кусочки, дабы взять с собою как оберег при переходе границы. По большому счету, нам не нужно ничего, что некогда принадлежало этому человеку. Однако в последний момент нас осеняет одна идея.

Мы решаем обойтись без целительной чаши в танцевальном зале. Вместо этого возвращаемся в уборную к Грейс и почти доверху наполняем водой ванну, приготовив в руках соль. Медленно, круговыми движениями, рассыпаем ее вдоль поверхности воды. Крупинки опускаются на дно, кружась и растворяясь. Впервые мы друг на друге практикуем исцеление водой – первый и последний раз, – делая все так, как наблюдали прежде со стороны. Мы готовим себя к тому, что будет дальше, – единственно известным нам способом.

Скай выходит первая. По собственной воле она опускается возле чаши на колени. Она никогда еще не занималась этим раньше, но все мы делаем то, что необходимо в данных обстоятельствах. Мы чутки и бережны друг к другу. Даем сестре свободно поднять голову и отдышаться, не удерживая ее силой под водой.

Следующая Грейс. Две ладони опускаются на лебединый изгиб ее шеи. Правая – Лайи и левая – Скай. Мы держим ее под водой немного дольше. И она ничуть тому не сопротивляется. Подняв наконец голову от воды, Грейс чувствует в себе легкую слабость. Она сама нам в этом признается. Обсудив это между собой, решаем, что это хороший знак.

Лайя оказывается последней. Мы держим ее под водой дольше всех. Она отлично натренировалась этому в бассейне. Проделанный обряд еще больше сближает нас троих, связывает воедино. Кровь в нас теперь пульсирует в унисон. Мы ни разу не испытывали желания прочувствовать страдания Лайи, но сейчас, под водой, ее боль оказывается у нас на глазах и на губах, солено-жгучая боль. Мы избавляемся от своего прежнего эгоизма.

Поднявшись от чаши, Лайя улыбается:

– Все хорошо. Совсем не так и тяжело, как я себе это представляла.

– Прощай, все, что здесь есть! – громко произносим мы, проходя по всему дому, от комнаты к комнате.

Как ни крути, наш дом не уберег нас в безопасности. Однако он научил нас любви.

Выйдя на берег, мы вглядываемся в гладь воды. Прощайте, призраки из моря! Больше вы уже не приплывете к нам. Прощай, белая штукатурка дома, созданная для того, чтобы отражать всю скверну, ибо ты все же подвела нас.

Мы стараемся избегать взглядом Ллеу, лежащего на том же месте, где мы его оставили. Это наше послание всем, кто может вдруг явиться к этим берегам. Смысл послания: «Вам здесь не место». А точнее: «Убирайтесь к черту!» Надеемся, они сразу увидят его и расскажут остальным об оказавшихся в опасности женщинах и нашедших способ себя спасти.

О женщинах обновленных, сияющих. С головы до пят лоснящихся любовью.

На наших телах остались отметины. Мы не в силах совсем избавиться от всего этого. Да и вряд ли захотим это сделать, какие бы перемены с нами ни случились. В самом центре нашего существа все равно светится любовь.