— Понятия не имею, кто это такой. Валентин Львович, тыв курсе?

Негодько запыхтел и отрицательно покачал головой. Черезминуту из кафе вышел парень с сигаретой во рту, прошел мимо машины и бросил вприоткрывшееся окно:

— Ее бывший мужик. Хочет вернуться.

После чего выбросил сигарету в урну и отправился на своеместо за столиком.

— Его надо — того. Как-то отозвать, — заявилНегодько, переварив информацию. — Он нам всю операцию сорвет. Кто полезетубивать бабу, когда рядом с ней сидит такая гора мускулов?

— И этот еще, Шевердинский, — поддакнулмолоденький лейтенант.

— Шевердинского тоже убрать, — согласилсяНегодько. — Сейчас чего-нибудь изобразим. Но эта-то, дурочка, о чем себедумает? Ведь знает, что ее должны ножом пырнуть, знает — и не делает ничего,чтобы приблизить столь важный момент!

— Ната, — говорил тем временем Калашников. —Вернись ко мне. Я куплю тебе кольцо с бриллиантом. И шубу. Помнишь, ты хотелашубу из этих, как его?..

— Козлов! — радостно воскликнула Наташа.

— Шуба из козлов? — страшно удивился СеваШевердинский. — Какие у тебя ужасные вкусы, Наталья. Другая на твоем местепопросила бы дорогую, норковую. А козлы сколько стоят?

— Да я не про шубу, Сева, а про молодого человека. Вот,познакомься — это Валера Козлов.

Валера Козлов в самом деле обнаружился тут же, за Севинойспиной. Он только что вошел в кафе, приблизился к столику и теперь стоял весьрозовый, словно ярмарочный пряник. Если бы у него в руках была шапка, оннепременно принялся бы ее мять.

— А я, видите ли, за вами, — выдавил он из себя,обращаясь к Наташе и опасливо косясь при этом на Калашникова.

— Уже? — удивилась она. — А сколько сейчасвремени?

— Я не знаю… Я пораньше приехал, потому что мы ужекупили корнеудалитель, а Марине позвонил Андрей Алексеевич…

— Да кто ты такой, — грозным тоном спросил Сева,нацеливаясь на последний оставшийся в живых круассан, — чтобы увозить отнас любимую женщину?

Тот на шаг отступил от стола и сказал отчего-то басом:

— Я — Валера Козлов. Я на машине.

— Да я, знаешь ли, тоже не на поезде! — отозвалсяСева и немедленно получил тычок локтем.

— Ната, поговори со мной! —..снова подал голосКалашников, который отвлекался на то, чтобы раскурить короткую сигарету. От неепошел едкий желтый дым.

— Ну и табачок вы курите! — принюхалсяСева. — Неужели чуйская марка?

— Так вы поедете? — осторожно уточнил Валера.

— Кстати, ты нас так и не представила, — необращая на мальчишку никакого внимания, продолжал Калашников. — Это кто?

И он кивнул на Шевердинского, который продолжал самозабвенножевать и глотать.

— Садись! — велела Наташа Козлову. — Сейчасмы допьем кофе и поедем. Я тебе тоже закажу чашечку, если ты не возражаешь. А это, —она обернулась к Калашникову с любезной улыбкой. — Мой жених Шевердинский.

Сева подавился круассаном и принялся кашлять в салфетку стаким остервенением, словно внутри у него оказалась живая муха и он во что быто ни стало решил сохранить ей жизнь.

— Мы собираемся пожениться в начале осени и сразу жеуедем в свадебное путешествие на Майорку.

— Ната, — заявил наглый Калашников, — чтотакое Майорка по сравнению с моей негасимой страстью?

Официантка, которая принесла Валере кофе, поглядела наКалашникова с восторгом, а потом на Наташу — с завистью.

— Ты можешь мне предложить что-то лучше Майорки? —поинтересовалась она.

— Я подарю тебе весь мир!

— А булочка тоже мне? — противоположнымсобственному недавнему басу тощеньким голоском спросил Валера.

— Тебе, тебе, мальчик, — ласково ответил Сева, незная, куда себя деть. Все, что было заказано, он съел и выпил и теперь не могпридумать, чем занять руки и какое соорудить на лице выражение. Статус женихаего вовсе не радовал.

— Кстати, насчет Майорки, — решительно начал он, итут в кафе вошел Покровский.

Когда Негодько увидел Покровского на подходе к «Бригантине»,его чуть не хватил апоплексический удар.

— Щас я этой куртизанке хреновой записку напишу! —пообещал он и принялся пыхтеть над блокнотом. — Пусть у нее мозги на местовстанут!

У нас тут бандит, понимаешь, нервничает, того гляди — уйдет,а она устроила дом свиданий!

Увидев Наташу в окружении целой компании мужчин, Покровскийудивился и даже пару секунд помедлил на пороге, но потом преодолел сомнения идвинулся к столику.

— Андрей Алексеевич! — первым выдал своюрастерянность Козлов. — Я вот.., как договаривались…

— Хорошо-хорошо, — едва заметно поморщилсятот. — Просто я ехал мимо и решил сам подбросить Наталью домой, вБерезкино. Доедай, что ты там ешь, и можешь быть свободен, спасибо тебе.

— Ой, Андрей Алексеевич, ну что вы! — Наташамгновенно растаяла, как сахарная глазурь на горячей булке.

— Куда это — домой? В какое такое Березкино? —неожиданно грозным голосом спросил Калашников. — У нее пока что один дом —наш.

— Не говори ерунды! — рассердилась Наташа, и вэтот момент официантка подала ей сложенный вдвое лист, громко сообщив:

— А вам записка!

— От кого это? — удивилась Наташа, но девушка уже бросиласьк новому клиенту и вопроса не услышала.

Наташа развернула записку и увидела, что в ней грознымикорявыми буквами нацарапано: «Вы что, дура?! В.Л.Н.».

— Что это такое? — изумленно спросила Наташа,отставив записку подальше от глаз, словно сомневалась в том, что они ее необманули. — Кто это такой — В.Л.Н.? Что это может быть за сокращение?

— Владимир Ленин, — подсказал Шевердинский.

Калашников фыркнул и с неподражаемой горькой иронией вголосе спросил у Наташи:

— И за него ты собираешься замуж?

Покровский, который как раз достал сигарету и сделал первуюзатяжку, проглотил дым и задушенным голосом переспросил:

— Вы выходите замуж?

— Это шутка, — поспешно сказала Наташа.

Калашников наклонился вперед, задавил окурок пальцами изаявил:

— Я шутить не умею. — И исподлобья посмотрел наПокровского.

— Я уже заметил, — пробормотал тот.

— А вы что, тоже? — с любопытством спросил у негоСева.

— Что — тоже? — не понял Покровский.

— Тоже влюблены в Наталью?

Наташа громко сглотнула, а Валера Козлов, который в этотмомент потянулся за сахаром, от неловкости уронил дозатор.