— Надумала улизнуть от меня, мерзкаядевчонка. Никуда ты не денешься, я тебя везде найду. Дрянь этакая, бегает отматери.

Я быстро наклонилась и выдернула телефонныйпровод из розетки. Голос смолк, я стояла, глядя на Анну, тяжело дыша, точно загнаннаялошадь. Анна повертела трубку в руках, наконец она положила ее на место иперевела взгляд на меня.

— Телефон отключать бесполезно, —напомнила она с печалью. — Будет только хуже. Стоило потерпеть и выслушатьстарушку, небось хозяин велел нам что-нибудь передать.

— Анна… — Я взяла ее за руку, мнехотелось быть очень убедительной, чтобы слова прозвучали весомо, но я не былауверена, что у меня получится. — Анна, это не может быть твоя мать. Это…

В дверь позвонили, я вздрогнула, бросилась кдвери и заглянула в «глазок». На лестничной клетке темнота, тут же зазвонил моймобильный.

— Ну все, все, — пробормоталаАнна. — Не надо буйствовать, мамаша.

Она подключила телефон, и звонки по мобильномупрекратились, правда, через минуту домашний телефон вновь зазвонил. Я заткнулауши и бросилась в ванную. Зачем-то включила воду, смотрела в зеркало, не видясебя.

— Это чепуха, — бормотала я. —Все от начала до конца. Такого не может быть.

Когда я вышла из ванной, Аня была в постели,лежала, закинув руки за голову, лицо бледное, над верхней губой капельки пота.

— Заколебала, старая, — сказала она,точно извиняясь, и попробовала улыбнуться. Однако улыбка вышла неестественной ижалкой. — Надо мне было домой топать, — отвела она взгляд.

— Если обратиться в милицию, —осторожно начала я, — они быстро выяснят, кто звонит.

— Да-да, я знаю, — отмахнулась она,как от назойливой мухи.

— Я говорю серьезно. Почему ты…

— Ульяна, — она приподнялась налокте, глядя на меня с сомнением, как будто решая, стоит говорить илинет. — Здесь привычные средства не помогут. Потому что… Ладно, давайспать. Старушка выдохлась и больше беспокоить не будет.

— Но ты ведь не веришь, что она звонит стого света? Что это действительно твоя мать. Это безумие…

— Так я же сумасшедшая, — улыбнуласьАнна. — Давай следовать своим путем, — добавила она устало. — Повозможности никого не вмешивая. Это для третьих лиц скверно кончается, И еслинам повезет, мы все поймем и во всем разберемся. Главное, не делать резкихдвижений, чтобы остатки мозгов не улетели.

— Я ничего не понимаю, — качаяголовой, ответила я.

За окном была ночь, в углах комнаты черныетени, в ванной капала вода из крана. И вдруг мое существование показалосьсовершенно невыносимым. Если бы в то мгновение кто-то сказал: «Сейчас, сиюминуту ты умрешь», я бы и бровью не повела, а может быть, даже порадовалась.«Вот так приходит мысль о самоубийстве», — спокойно и даже отстраненноподумала я, поднялась и пошла к дивану, но Анна сказала:

— Ты бы почтовый ящик проверила. Мамашарекомендовала.

Я пожала плечами и направилась к компьютеру.Письмо действительно было.

— Ну, что там? — поторопила Анна.

— Опять цитата из Священного Писания.«Се, я посылаю Ангела моего перед лицом твоим», — прочитала я. —Подписи нет.

— Откуда это? — нахмурилась Анна.

— Сейчас проверю. — Через несколькоминут я смогла ей ответить. — Пророчество Малахия, глава 3. Полностьюцитата звучит так: «Се, я посылаю Ангела моего перед лицом твоим, которыйприготовит путь пред тобою».

— Знаю я эту цитату, — сунув подушкупод спину, кивнула Анна. — Пророчество Малахии указывает на Иоанна,который приготовляет путь для Христа. Что сие должно обозначать в нашем случае?

— Я не сильна в толковании СвященногоПисания, но, по-моему, понять это можно только в положительном смысле, то естьничего особо пакостного. Я думаю, он посылает нам помощника, — озариломеня. — Ну, конечно. «Я посылаю вам Ангела моего перед лицом твоим…»

— Ага, помощник — это хорошо, лишь бы неАнгел смерти, который поведет прямехонько в ад. И подписи нет? Скверно, гадай,кто нам Ангела досылает. Что там дальше?

— «И кто выдержит день пришествия Его, икто устоит, когда он явится? Ибо он — как огонь расплавляющий и как щелокочищающий».

— Ладно, любопытно будетвзглянуть. — Анна поправила подушку, повернулась лицом к стене и затихла,а я в недоумении разглядывала ее спину, затем выключила компьютер и забралась впостель.

В то, что завтра Ангел сойдет с небес,поверить было трудно, то есть совершенно невозможно вообразить такое. Может,цитату стоит понимать в переносном смысле: появится человек, который поможетразобраться в происходящем? Если Анна права, тот, кто пишет мне письма, помочьразобраться не спешит, напротив, любит запутывать. Тогда что же получается? Яопять вспомнила мужчину на джипе. Если он нам помог, а он помог, значит… он тотсамый Ангел? Надеюсь, у меня появится возможность задать ему вопросы… Я глубоковздохнула и попыталась расслабиться, поразмышлять спокойно, не отвлекаясь намелочи. Мы оказались впутаны в дела какой-то секты. В это поверить проще, чемрешить, что Азазель лично шлет мне послания. Цели этих людей неясны, но они,безусловно, есть. Вмешивать в это милицию, скорее всего, действительно нестоит, в секте скоры на расправу и, если решат, что кто-то опасен… Анна права,надо следовать своим путем, то есть тем путем, к которому нас подталкивают, ивсе время быть начеку.

Завтра с утра поедем к Платонову. Записку мнев карман наверняка подсунул он, надо выяснить, с какой целью он это сделал ичто ему вообще известно о происходящем. Я осталась собой довольна, планнамечен, теперь дело за его выполнением.

* * *

Утром я проснулась оттого, что Анна разбила накухне чашку. В моем сне грохот стоял страшный, кажется, рушились стены, явскочила в испуге и зажмурилась, комнату заливал солнечный свет. Я невольно улыбнулась,а потом и хихикнула, услышав, как Анна ворчит из-за разбитой чашки. Я встала ипрошлепала в кухню.

— Чашку разбила, — покаянновздохнула Анна. — Извини. Руки-крюки. Разбудила?

— Очень кстати, мне кошмар снился.

— Хочешь кофе?

— Хочу.

Я устроилась за столом. Окно кухни выходило водвор, но и здесь было по-праздничному светло и ярко.

— Скоро лето, — заметила Анна,поглядывая в окно, но радости в ее голосе не слышалось.