— «Хвост», как сказали бы в шпионскихфильмах. Я назову его Смотрящим. Кто-то приглядывает за нами, Ульяна, —вздохнула она.

— Азазель? — спросила я, понизивголос, и испуганно огляделась.

— А хрен их знает… самому-то вроде не почину. Хотя… Ладно, что с тачкой делать? Проверь, работает ли телефон, вдругповезет, вызовем эвакуатор. Самим не справиться, а машину бросать здесь безприсмотра опасно, можем и не найти поутру.

Я достала телефон, связи не было. Я едва невыругалась, но вовремя вспомнила предостережение Анны, сунула телефон в кармани с некоторым удивлением обнаружила там листок бумаги. Обычный тетрадный листокв клеточку, разорванный на четыре, части, именно разорванный; края неровные.Вот на таком клочке и было написано крупными печатными буквами: «ОпасайсяХранителей».

— Нет, это бог знает что, — возопилая, когда после шока, вызванного находкой, смогла прийти в себя. — Этотвоих рук дело? — напустилась я на Анну, прекрасно понимая абсурдностьсвоих обвинений. Зачем это Анне, какой смысл? Правда, она сама предупреждала,что искать смысл бесполезно.

— Если хочешь, можешь орать громче илитопать ногами, — вздохнула она. — Но я бы лучше вышла на дорогу.Авось поедет добрый человек, одолжит запаску до ближайшего шиномонтажа. У тебя,кстати, запаска есть?

— Есть, — ответила я гораздоспокойнее.

— Хорошо. — Анна, отлепившись отмашины, зашагала к шоссе. Я, на мгновение замешкавшись, отправиласьследом. — Если запаску никто не пожертвует, придется самим ехать вшиномонтаж и уговаривать мужиков не дать погибнуть двум красавицам. Ты непомнишь, по дороге станция была?

— Кажется, в Новодворском я виделауказатель «Шиномонтаж».

— Хорошо. Село недалеко, на худой конец,пешком дойдем, лишь бы хозяина застать на месте. Время позднее, надеюсь, он вселе живет.

Ее слова меня немного успокоили. Когда мывышли на пустынное шоссе, я не удержалась и спросила:

— Как думаешь, каким образом запискаоказалась в моем кармане?

— Самым простым, — пожала плечамиАнна, по-видимому, это ее вовсе не занимало. — Подсунули, наверное.

— Кто подсунул?

— Ну, если бы мы смогли определить, когдаприблизительно она появилась… Смотри, что получается: мы в библиотеке узнаем оПлатонове, едем к нему, он рассказывает нам о Хранителях, мы сдуру едем в этобогом забытое место, а в твоем кармане оказывается листок: «Бойся Хранителей».

— Думаешь, это Платонов ее подбросил?

— Скорее всего, он.

— Но зачем? Или ты считаешь, что емуизвестно гораздо больше, чем он рассказал?

— Может, ему просто нравится дуракавалять? — усмехнулась Анна. — Бывают такие чудаки. Или ему позвонилАзазель и дал задание, которое он и выполнил.

— Мне бы только выбраться отсюда, —со злостью сказала я. — И я из этого старикана всю правду выбью.

— Хотелось бы знать, как ты намереваешьсяпроделать такое? — усмехнулась Анна и вздохнула:

— У него очень впечатляющий страж.

— Глухонемой верзила?

— Ага. Взгляд дурной, комплекцияподходящая. Да и сам дядя мне не понравился.

— Чем? — слегка растерялась я.Платонов представлялся мне чудаком, но вполне безобидным.

— Всем, — лаконично ответила Анна.

— Ты подозреваешь… Но ведь это мы вышлина него, причем совершенно случайно, и мы сами попросили о встрече.

— Ага. Случайно. Исайя, глава 14.

— Что? — нахмурилась я.

— «Как я помыслил, так и будет, как яопределил, так и состоится», — процитировала она.

— Азазель узнал о нашем интересе кПлатонову и предупредил старика? — Мне самой стало тошно от такойглупости. — Анна, как, по-твоему, эти Хранители существуют?

— Отчего же нет? Полно чудаков. Но онговорил еще о тех, что за Хранителями охотятся или за Пятым Евангелием, что, помне, одно и то же.

— А мы каким-то образом оказались в этомзамешаны? Оттого и происходит вся эта чер… все это безобразие? Какие-то люди,забыв, что сейчас двадцать первый век… У подобных типов вполне могут бытьредкие яды. Как считаешь?

— Я считаю, нам надо идти в село, пока незамерзли. — И мы побрели по дороге.

Стемнело, ко всему прочему начал накрапыватьдождь, я озябла, разговаривать не хотелось. Дорога была по-прежнему пуста, новдруг впереди возник свет фар, а через мгновение мы уже размахивали руками,привлекая внимание к своему бедственному положению. Грузовичок остановился,дверь водителя открылась, и он весело проорал:

— Мне же в другую сторону, девчонки.Замерзли? Смогу на обратном пути подобрать, когда работу закончу.

Тут я с некоторым удивлением прочла надпись наборту грузовика: «Шиномонтаж».

— Вы-то нам и нужны, — нахальновнедряясь в кабину, заявила я. — У нас машина стоит возле бывшегосанатория. Два колеса спущены.

— Так это вы? — засмеялся он. —Поехали, посмотрим, что с вашей тачкой.

Анна к тому времени тоже устроилась в кабинерядом со мной. Парень тронулся с места, продолжая улыбаться. На нас онпоглядывал с интересом. А я задумалась, после чего спросила:

— Вы спросили «так это вы»?

— Ну, — кивнул парень.

— То есть…

— Так я же еду вашей тачке колеса менять.У вас «Жигули», пятнадцатая модель? Стоит возле детского санатория.

— Да, — кивнула я в полномзамешательстве. — Но откуда вы знаете?

— Мужик заехал ко мне, дал денег, сказал,что у вас запаски нет. Вот я и поехал.

— Какой мужик? — окончательнозапуталась я.

— Ну… видный такой мужик, молодой… вродебы. Так вы что, его не знаете? Блин… он же деньги заплатил, сказал, дведевчонки, «Жигули», пятнадцатая модель. Вот у меня и номер записан. Ваш?

— Мой, — взглянув на клочок бумаги,кивнула я. Анна смотрела в окно с полным равнодушием к происходящему.

— Слава богу, — кивнулпарень. — А то вдруг еще кто-то загорает… Места здесь глухие, заповедник.В ту сторону движение будь здоров, а здесь пять машин в день и то по обещанию.Дальше Терехова вообще одни леса. Только рыбаки да охотники катаются.