— И именно они, убив монаха, похитилиикону?

— Монаха нашли мертвым, об убийстве речине было, но вы ведь знаете, что человека можно убить по-разному. Они забралиикону, но смогли ли добраться до главы Евангелия?

— Где, по-вашему, она может быть?

— Если оба Хранителя жили в домеМартынова, логично предположить, что там она и хранилась. После революции,окрестные крестьяне потихоньку начали растаскивать добро, пользуясь отсутствиемхозяев. Позднее остатки некогда прекрасной библиотеки перевезли в город,кое-что можно обнаружить в областной библиотеке, ценные предметы меблировкиотдали в музей, а в господском доме устроили приют для детей-сирот.

— На месте Хранителей я бы вывезлаЕвангелие сразу после революции, не дожидаясь погромов.

— Боюсь, что к тому моменту Хранителейуже не осталось. Я не смог найти никаких интересных фактов после гибели старцаИгнатия.

— Так он погиб?

— Да. Вместе со своим духовным сыном. Онисовершали обычную прогулку, когда на них напали разбойники. На теле старцаобнаружили двадцать семь ножевых ран.

— Думаете, от него хотели узнать, гдехранится глава Евангелия?

— Разве не эта мысль приходит в головупервой? Но старец молчал, как и его духовный сын.

— А Евангелие осталось спрятанным где-тов доме? Что там сейчас?

— Несколько лет назад был детскийсанаторий. Теперь, кажется, ничего. Не уверен, что дом сохранился. Шахово втрех километрах от села Новодворское.

— Шахово? — переспросила я.

— Да. Имение Мартыновых.

Мы с Анной молча переглянулись.

— Вы мне так и не объяснили, почему васвдруг заинтересовала икона? — спросил Николай Иванович, с хитрецойпоглядывая на нас. — Сейчас редко кого волнуют «преданья стариныглубокой».

— Мы, как видите, исключение, пожала яплечами. — Спасибо, что уделили нам столько времени. История вышлапотрясающая. Можно узнать источники…

— Все книги есть в моем библиотечномформуляре. Ксения Викторовна, милейшая женщина, она охотно вам поможет.

— Спасибо.

Мы поднялись, а Николай Иванович направился насвоем кресле к двери.

— Взгляну, не вернулся ли Виталий, он васпроводит к калитке.

Мы ждали в прихожей, Николай Иванович исчез засоседней дверью, оттуда не доносилось ни звука. Прошло минут пять.

— Куда он подевался? — буркнула Анна— Может, пойдем?

— Неудобно как-то. НиколайИванович! — позвала я.

— Можно просто захлопнуть дверь, замоканглийский.

— Подожди, — неуверенно возразила я.

Тут дверь открылась, и мы увидели глухонемого.Не обращая на нас внимания, он прошел к входной двери и распахнул ее. Аннавышла первой, задев его плечом, мне не хотелось прикасаться к нему, и япротиснулась боком, стараясь не смотреть в его лицо. Чувство было неприятным,он чем-то беспокоил и даже пугал, хотя я считала, что .должна проникнутьсясостраданием к этому человеку из-за его недуга. Я выскользнула на крыльцо итолько тогда решилась поднять на него взгляд. Его глаза поразили меня. Онсмотрел не мигая, и в них была странная пустота. «Он глухонемой, —напомнила я себе. — Он живет в абсолютной тишине, возможно, оттого у негои взгляд такой». Я почти бегом догнала Анну, слыша, как дверь за моей спиной сшумом захлопнулась.

Провожать до калитки он нас не стал, я былаэтому только рада, не знаю, как долго я смогла бы еще вынести этот взгляд. Нокогда я повернулась, чтобы закрыть калитку, то вновь увидела глухонемого, онстоял возле окна, слегка отдернув занавеску, и наблюдал за нами.

— Чего он так смотрит? — не удержаласья. — У меня от его взгляда мурашки по коже.

— Может, парень — женоненавистник, —усмехнулась Анна. — Встречаются такие. А может, другая проблема. Видитоко, да зуб неймет.

— Это в каком смысле?

— Допустим, у него давно не было подруги,а мужик он молодой. Живет здесь с этим старым хрычом, кстати, не худо бы узнатьо дяде побольше.

— Чем он тебе так не понравился? —удивилась я, устраиваясь в машине.

— Тем, что Иуду защищает. Для кого Иудагерой, тот сам ничуть не лучше. А тебе он понравился?

— Дядька забавный. Безобидный чудак,копается в книжках в поисках загадочных историй. А что еще делать в егоположении? Он, по крайней мере, не потерял интерес к жизни. Но…

— Что «но»?

— Он как будто знал, зачем мы приехали.

— Так ты ему сама об этом по телефонусказала.

— Нет, я имею в виду название деревни.Азазель оставил сообщение, а дядька заговорил о Мартынове и его родовом имении.

— Чего ж тут удивляться. Вот если быназвание не всплыло в разговоре, мы бы сейчас сидели и ломали голову, что заШахово такое и где его искать. А теперь все ясно. Пятое Евангелиепредположительно там.

— Ты серьезно в это веришь? —усомнилась я.

— Серьезно я верю только в бога. Ну что,прокатимся до Шахова? Карта у тебя где?

— В кармане твоего сиденья.

Я плавно тронулась с места, а Анна досталакарту и разложила ее на коленях.

— Мы вот здесь, — ткнула она пальцемв объездную дорогу. — А вот и Новодворское. Сорок семь километров.Довольно далеко, а время позднее.

— Будем там через полчаса, — возразилая. — Стемнеет еще не скоро, успеем взглянуть на дом.

По объездной мы поехали на северо-восток,свернули на перекрестке. Дорога вполне приличная. Возможно, времени потратимдаже меньше, чем я предполагала. Вскоре нас обогнал рейсовый автобус, затем маршруткас надписью «Новодворское» на лобовом стекле, а затем мелькнул указатель. Селооказалось большим, с длинной улицей трехэтажных городских домов, коттеджами уреки, слева трубы завода, как выяснилось, стекольного. Чуть выше у реки мыувидели церковную колокольню, церковь была разрушена. Дальше шли частные дома,сады, улицы, переулки.

— Платонов сказал, Шахово в трехкилометрах отсюда. Только вот в какую сторону? — оглядываясь, заметилаАнна. — Не проскочить бы.

— Наверняка есть указатель.

— Хорошо, если так.

Мы доехали до конца села, однако указателя неувидели.