— Монахи в основном были людьми молодыми,и их внезапная кончина, да еще в столь короткий период… Возможно, люди просточувствовали некий дух… ауру, если угодно, оттого и решили, что в монастырепроисходит нечто несовместимое со служением богу. Слухи также могспровоцировать тот факт, что незадолго до этих событий в монастыре появилсянекий человек. Глухонемой. Монахи приютили его, он усердно трудился и исправнопосещал службы, но, несмотря на это, вызывал у мирян лютый страх. Кстати, еготруп не обнаружили. Естественно предположить, что он каким-то образом былсвязан с происшедшим. Однако доказать или опровергнуть это не смогли. Следствиезакончилось, в монастырь пришли новые монахи, а через полгода игумен былобнаружен мертвым в монастырском подвале. Что ему там понадобилось, летописьумалчивает. На следующий день после похорон все монахи покинули монастырь, аеще через три дня он сгорел. Выгорел дотла, потому что вряд ли кто спешилтушить его. Возможно, и загорелся он далеко не случайно. Новый монастырьзаложили только через тридцать лет в восемнадцати километрах от того места. Он,кстати, сохранился до нашего времени, правда, выглядит плачевно. Итак,монастырь сгорел, и икона должна бы вместе со всеми прочими погибнуть в огне.Однако через несколько лет происходит ее чудесное обретение. КрестьянкаПрасковья Петрова возле лесного ключа видит икону святого Иоанна в серебряномокладе и сообщает о чуде местному батюшке. С крестным ходом икону приносят вцерковь села Новодворское, которое находится в трех километрах от места, где ееобнаружила Петрова, и в двадцати пяти километрах от бывшего монастыря.Серебряный оклад ничуть не пострадал от огня; что, естественно, сочли чудом.Икона простояла в этой церкви до середины девятнадцатого века. Богатое торговоесело год от года нищало. Торговля приходила в упадок, смертность возросла,мужчины умирали в молодом возрасте, точно людей косила эпидемия неизвестнойболезни. Справедливости ради стоит сказать, что село было «пьяное». Вамизвестен этот феномен русской жизни? Села делили на пьяные и трезвые. В трезвыхселах мужское население кабаков сторонилось, пьянство в общине осуждалось, ну апьяные… — Николай Иванович развел руками. — В середине сороковых годовсоседнюю деревню покупает отставной полковник Мартынов. Со священникомВознесенской церкви его связывает большая дружба, оба выпивохи, ценящие земныеудовольствия. Ранним сентябрьским утром 1847 года Вознесенскую церковь охватилпожар, и в ее пламени погибли и священник, и полковник Мартынов. Как это могло произойти— совершенно неясно. Как-то сомнительно, что оба кинулись в огонь спасатьцерковные ценности, рискуя собственной жизнью.

— Икона вновь чудесным образом спасласьот пожара? — спросила я. Анна едва заметно усмехнулась, казалось даже, чторассказ Платонова не очень ее занимал.

— Разумеется, — засмеялся он. —Ее обнаружили, когда пришли разбирать пепелище. Хотя серебряный оклад несколькопострадал от огня.

— И что дальше?

— Сын полковника Мартынова решил заказатьновый оклад на икону, благо средства позволяли. О том, что произошло дальше,«Губернские ведомости» рассказывают так: когда оклад сняли, надпись в книгеоказалась совершенно иной. Хотя, возможно, все было проще: слой краскиотшелушился, и под одной надписью обнаружилась другая. В Четырнадцатом векеновую надпись сделали поверх старой.

— И что за надпись там оказалась? —насторожилась я.

— Надпись в высшей степени интересная. «Ипредав меня сядешь одесную отца небесного». Этой строки нет ни в одномизвестном тексте Священного Писания, что и послужило поводом для слухов, будтосуществует еще один текст, откуда и взята эта строка. Оттого икона и получиласвое название.

— «Пятый евангелист»?

— Именно. «Пятый евангелист». Но не этоглавное. Сзади в доске было углубление, где якобы обнаружили пергамент стекстом на непонятном языке, что тоже, возможно, имело некие основания. Дело втом, что серебряный оклад был необычным, он закрывал доску целиком, точнофутляр.

— И Мартынов его обнаружил?

— Не Мартынов, а монах, которому принеслиикону, чтобы сделать с нее копию. Так пожелал Мартынов. Он заказывает в местнойиконописной мастерской копию иконы, но никто из мастеров сделать копию так и несмог. Не спрашивайте меня почему, об этом нет никаких сведений. Тогда Мартыноведет в отдаленный монастырь, где монах-иконописец берется выполнить работу.

— Монаха наутро нашли мертвым?

— Разумеется. Причем икона вместе спергаментом исчезла, а копия, которую он успел сделать, стояла на столе. Инадпись в книге гласила «И предав меня сядешь одесную отца небесного». Следствиеничего не дало, Мартынов с копией вернулся к себе и вскоре скончался. Иконаосталась в их семье, и, странное дело, никакого интереса к ней никто непроявлял. В конце девятнадцатого века его правнук решает вернуть иконуВознесенской церкви. Однако надпись на книге была уже другая, строка изОткровения Иоанна. Думаю, ту, прежнюю, просто счистили и поверх написали эту.Очень скоро начали происходить чудеса. Многочисленные исцеления. К тому же ликна иконе источал кровавые слезы. Прошу заметить, накануне революции неверующихбыло пруд пруди, но есть документальные свидетельства людей образованных,причем среди них встречаются атеисты. Ну а дальше вы уже знаете. В тридцатыегоды церковь разрушили, а икону передали музею. Она была объявлена подделкой,священник якобы мазал ее кровью животных, а темный народ верил в чудо. Воттакая история.

— История занятная, — кивнулая. — Только что в ней правда, а что вымысел?

— На этот вопрос вам никто не ответит.

— Меня больше интересует цитата вкниге, — подала голос Анна. — Звучит довольно странно. «И предав менясядешь одесную отца небесного». Так, кажется?

— Именно. Хотя проверить сие уженевозможно. Но есть свидетельства, что там была именно эта строка.

— Допустим, действительно существует илисуществовал еще один евангелический текст. Но… в этой строке нет смысла. Иисусапредал Иуда, это все знают. «И предав меня сядешь одесную отца небесного», тоесть окажешься в раю? Как мог Иисус сказать такое?

— Ну, сказал же он разбойнику: «Истинноговорю тебе, ныне же будешь со мною в раю», — усмехнулся Николай Иванович.

— Разбойник поверил в него. А Иудапредал. Предал любимого учителя.

— Все так, все так, — покивал онголовой. — Весь вопрос в том, кто написал Пятое Евангелие. Возможно, тогдаслова эти стали бы понятны.

— По-вашему, Пятое Евангелие написалсатана? — усмехнулась Анна.