разумеется, все понимал. Он, как и Че, всю свою революцию выстроил на основе предположения, что Вашингтон может в любой момент нанести удар, чтобы уничтожить власти стран третьего мира, и сам пережил бесчисленные покушения. Он едва ли был удивлен тем, что посол и его близкие оказались на мели в Гаване по вине сил империализма. Хотя Ханафи лишился работы и дипломатической неприкосновенности, Фидель оказал ему помощь, предоставив семье прелестный дом в элитном районе Кубанакан и подыскав для Ханафи работу — читать лекции по истории Азии и революции в Индонезии.

Конференция трех континентов, официально именовавшаяся Конференцией солидарности народов Африки, Азии и Латинской Америки, все-таки состоялась в Гаване в январе 1966 г. — без участия страны, ранее вставшей в авангард движения третьего мира. Присутствовал, однако, Сальвадор Альенде, проигравший Фрею в президентской гонке 1964 г. чилийский социалист, поддерживавший движение стран третьего мира{486}.

Нури потеряла связь со своими родственниками и друзьями, оставшимися в Джакарте. Они с отцом теперь считались коммунистами, и любому человеку из их прежней жизни было опасно с ними общаться. Она прижилась в Гаване.

Тайвань

Китайская Республика — государство, созданное националистами под руководством Чан Кайши на Тайване, — продолжала настаивать на своих претензиях на материковый Китай и давно служила опорным пунктом для активных крестовых походов против коммунизма. Маленькая диктатура, управлявшаяся из Тайбэя, внимательно следила за бойней в Индонезии и финансировала нападения на китайское посольство в Джакарте, видя в них возможность ослабить как власть Сукарно, так и маоистский режим в Пекине{487}.

В 1966 г. Тайвань и Южная Корея, которой по-прежнему управлял Пак Чонхи — диктатор, поставленный с помощью Маршалла Грина еще до того, как тот сменил Говарда Джонса на посту посла США в Индонезии, совместно создали Всемирную антикоммунистическую лигу (World Anti-Communist League, WACL){488}. Конгрессмен Уолтер Джадд и религиозные деятели США прилетели, чтобы поучаствовать в ее первом собрании{489}. Новая мировая организация на основе структуры, которую предоставила существовавшая Азиатская антикоммунистическая лига (Asian Peoples’ Anti-Communist League), объединила умеренных консерваторов с крайне правыми радикальными группами, совершавшими зверства в интересах Гитлера в ходе Второй мировой войны в таких странах, как Румыния и Хорватия{490}. Организация в дальнейшем проводила ежегодные конференции по всему миру, давая своим членам возможность обмениваться помощью, разведданными и советами до самого конца холодной войны. Теперь, наряду с основанной в Бразилии организацией «Традиции, семья и собственность», это была одна из двух антикоммунистических организаций со всемирным охватом.

WACL также начала набирать студентов в Академию кадрового обеспечения политической войны (Political Warfare Cadres Academy) в тайбэйском районе Бэйтоу. Подобно военным академиям, созданным Соединенными Штатами, школа в Бэйтоу тренировала солдат для участия во всемирной битве с коммунистами.

Гавайи

В 1965 г. сразу после ухода из Госдепартамента и отъезда из Индонезии бывший посол Говард Джонс стал ректором Центра изучения Востока и Запада Гавайского университета. Он поддерживал связь с посольством и видел, как стремительно ухудшается ситуация, но никак больше не мог контролировать происходящее.

В образовательном центре «Восток — Запад» (East-West Center) в Гонолулу молодой индонезиец Лоло Соэторо, работавший на вооруженные силы, познакомился с американкой-антропологом и влюбился в нее. Он не был собственно военнослужащим, но работал в военной топографической службе и выиграл грант на изучение географии на Гавайях. Это был невысокий привлекательный мужчина, родом из большой яванской семьи, испытавшей на себе жестокость колониализма. Во время революционной войны в Индонезии голландцы убили его отца и брата, а дом сожгли.

В марте 1965 г. Лоло женился на Энн Данэм и стал отчимом ее сына от предыдущего брака со студентом-экономистом из Кении. В 1966 г., когда Сухарто укрепил свою власть над страной, Лоло неожиданно вызвали на родину, как и многих других индонезийцев по всему миру. Он подчинился, и на протяжении следующих нескольких месяцев Энн и ее пятилетний сын готовились уехать вслед за ним.

Воспоминания Барака Обамы о том, как он ребенком жил в Джакарте с 1967 по 1971 г., опубликованные в его книге «Мечты моего отца» (Dreams from My Father, 1995), рисуют выразительную картину жизни в столице в период, когда правительство Сухарто и Госдепартамент США пытались дистанцироваться от моря крови, в котором они утопили эту страну.

Молчание было правилом. Сначала ни маленький Барри, как его тогда звали, ни Энн не знали, почему Лоло пришлось вернулся и чем он занимается. Барак Обама вспоминает, что вскоре после их приезда они ехали в машине и его мать в каком-то предложении произнесла имя «Сукарно».

«Кто такой Сукарно?» — закричал Барри с заднего сиденья.

Лоло проигнорировал его вопрос. Теперь он работал в Западной Папуа, обследуя территорию, которую Сукарно отвоевал у голландцев с помощью Кеннеди всего несколькими годами раньше. Обама помнит, что Лоло уезжал и возвращался, привозя в подарок своему бесстрашному юному пасынку диких животных.

Однако и Энн, и Барри заметили, что со времен Гавайев Лоло изменился: «Казалось, он провалился в какое-то темное потайное место, вне зоны досягаемости, прихватив с собой самую яркую часть себя. Иногда ночами она слышала, как он встает, когда все уже легли, и бродит по дому с бутылкой импортного виски, оставшись один на один со своими секретами».

Чтобы чем-то заняться и справиться с чувством одиночества, Энн устроилась на работу в посольство, откуда два года назад ушел Говард Джонс. Там она поняла, насколько отвратительными расистами могут быть белые старики, работающие на правительство. Они осыпали оскорблениями местных жителей, пока не сообразили, что она замужем за одним из них, и попытались взять свои слова обратно. Она поняла, что некоторые из этих мужчин, считавшиеся «экономистами или журналистами», иногда таинственно исчезают на несколько месяцев, и никто не знает, чем на самом деле занимаются эти загадочные люди.

Там же Энн осознала — спустя какое-то время, — что именно произошло незадолго до ее приезда. «За ланчем или случайным разговором они делились с ней сведениями, которые она не могла бы узнать из публикуемых новостных репортажей», — написал Обама.

Недомолвки, полушепот — так она выяснила, что мы прибыли [в Джакарту] меньше, чем через год после одной из самых жестоких и быстрых кампаний подавления в современную эпоху. Ее испугала эта мысль, осознание того, что историю можно настолько полно поглотить, подобно тому, как жирная, рыхлая земля впитывает реки крови, некогда струившиеся по улицам; что люди просто продолжат заниматься своими делами под гигантскими плакатами с новым президентом, будто ничего не случилось…

Чем больше она узнавала, тем настойчивее расспрашивала Лоло и тем большее разочарование испытывала из-за того, что тот отказывался отвечать. Наконец один из его кузенов объяснил ей ситуацию и посоветовал проявить понимание.

«Не нужно слишком давить на Лоло, — сказал он. —