Преуспевали на данном поприще и олдермены XVI в. Так, торговец предметами роскоши Уильям Браун сдавал в аренду помещения на Милк-стрит и Уод-стрит, что ежегодно приносило ему солидную сумму в 40 ф. Торговец железными изделиями Энтони Гэмейдж ежегодно получал 15 ф. 6 ш. 8 п. от трех сдаваемых в аренду домов. А годовой доход от разнообразной лондонской собственности торговца рыбой Томаса Куртса составлял внушительную сумму — 155 ф. 13 ш. 4 п.

Крайне сложно говорить о сроках аренды — источники содержат лишь два факта. По договору от 16 марта 1326 г. торговец рыбой и олдермен Джон Лэмби сдал в аренду некоему купцу помещение и верфь на Бридж-стрит за ежегодную плату в 7 марок (около 4,6 ф.) сроком на 8 лет. Данная сделка не вызывает дополнительных вопросов. Совсем иначе обстоит дело с передачей в пожизненную аренду некоему торговцу большого особняка и лавки около Уэстчипа, принадлежащих олдермену, на условии ежегодной выплаты 5 ф. 13 ш. 4 п., юридически оформленной 1 ноября 1346 г. Представляется, что за этой сделкой скрывается нечто иное. Можем допустить, что упомянутый торговец, по всей видимости, довольно солидный, столкнулся с серьезными финансовыми проблемами, по каким-то причинам задолжал олдермену крупную денежную сумму и, не имея другой возможности, вынужден возмещать долг за счет своей недвижимости, расположенной в очень выгодном месте — в районе рынка. Речь, скорее всего, идет о том, что в течение всей оставшейся жизни этот торговец будет выплачивать по 5 ф. 13 ш. 4 п. ежегодно в счет погашения означенного долга, а после его кончины особняк и лавка окончательно перейдут к олдермену. Фактически мы сталкиваемся со своеобразным перераспределением собственности в пользу более состоятельного и влиятельного представителя правящей элиты Лондона середины XIV столетия.

Поражает размах и разнообразие деятельности олдерменов. Бакалейщики сдавали в аренду верфи, суконщики — таверны и пивоварни, торговцы железными изделиями — винные погреба и т.д. Многообразие видов деятельности являлось чертой, свойственной не только лондонским олдерменам, но и всем, кто втягивался в процессы накопления капитала на первоначальном этапе. Разнообразие функций, которые им приходилось выполнять, служило своеобразным залогом успеха деловой карьеры.

Таким образом, можно утверждать, что одним из источников доходов олдерменов XIV–XVI вв. являлась сдача в аренду жилых домов и торгово-производственных помещений, получение рент с горожан.

В условиях мелкого производства, узости рынка, необеспеченности торгово-кредитных операций рента представляла собой надежный и регулярный источник дохода. Однако в действительности имело место не только вложение купеческого капитала в недвижимость, но и инвестирование в торговлю доходов от рент. Еще М. Постан пришел к выводу, что часто инвестиции в земельную собственность являлись лишь временным помещением свободного капитала, который, в случае необходимости, мог быть вновь мобилизован в сферу торговли и предпринимательства. Таким способом осуществлялось финансирование торговых предприятий купца из его собственных материальных ресурсов. Земельная собственность олдерменов в значительной степени преследовала чисто экономические цели: доход от земельной ренты мог использоваться для расширения торгово-финансовых операций.

Структура городской недвижимости лондонских олдерменов XIV–XVI столетий и характер ее использования, когда, по сути, преобладает коммерческое домовладение, свидетельствуют о том, что они были неразрывно связаны с городским хозяйством, с товарной экономикой, бурное развитие которой выдвинуло на первый план значение денег. И немалая часть деловых людей из числа лондонских олдерменов сумела распознать новые тенденции и использовать их в целях приумножения денежных средств.

Однако олдермены не были единственными владельцами недвижимости в городе. Крупнейший торгово-ремесленный центр, порт и столица королевства Лондон, как и большинство английских городов, располагался в королевском домене, король считался его верховным собственником. Это обстоятельство не препятствовало тому, что структура земельной собственности здесь отличалась сложностью и запутанностью. Лондон в силу своего значения притягивал к себе представителей практически всех слоев английского общества. Сюда стремились попасть и обосноваться и светские, и духовные феодалы, стекавшиеся из графств и основывавшие здесь свои резиденции.

В редких случаях наши источники позволяют извлечь информацию о составе городской недвижимости дворян. В первой половине XIV в. рыцарям — сэру Джону Сталей де Дромингви и сэру Роберту де Хэгнему — принадлежали в Лондоне участки земли. Владельцем усадьбы в столице в середине XIV в. был рыцарь сэр Роберт де Хэрл. В это же время графиня Пемброк владела гостиницей. Земли, помещения и ренты в районах Корнхилл, Брод-стрит и Бишопсгейт принадлежали до 1358 г. Джону де Бэру, графу Оксфорду.

Весьма внушительную по численности группу населения средневекового Лондона составляли церковники и монахи[117]. Здесь насчитывалось несколько монашеских учреждений, которые занимали четвертую часть города, кафедральный собор св. Павла, свыше 120 приходских церквей (в том числе 97 в пределах городских стен Лондонского Сити[118]), которые часто перестраивались и расширялись по мере роста населения города. Вот почему пояс религиозных сооружений протянулся от св. Кэтрин на востоке до Темпля и Блэкфрайарз на западе. Многие из этих комплексов сочетали несколько функций — церковь, школа, больница и дом призрения. К большинству из них примыкали ухоженные сады и огороды. В качестве самых известных примеров можно привести основанные в 1123 г. церковь и больницу св. Варфоломея на Смитфилде, монастырь Чартерхауз (1371 г.), монастырь и больницу св. Иоанна Иерусалимского, церковь Тамплиеров и дом монашеского братства Блэкфрайарз («Черные братья»), построенный доминиканцами еще в XII в. Религиозные сооружения появились и на южном берегу Темзы — в частности, монастыри Бермондси и св. Марии-Оувери (ныне Саутуоркский собор). Эти религиозные анклавы, являвшие собой своеобразные «государства в государстве» с собственным хозяйством и юрисдикцией, в определенной степени тормозили развитие города, но они же дали мощный импульс урбанизации после того, как Генрих VIII упразднил монашеские ордены в 1530-х гг.

Несмотря на свое довольно внушительное присутствие, церковь в английском городе никогда не достигала столь очевидного могущества и влияния, как, например, в городах Германии, где ее позиции были достаточно прочными, и горожане, шаг за шагом, вынуждены были отвоевывать у церковников земли, строения и прочие имущества. В городах Англии, как нам представляется, данный процесс тоже имел место, но шел менее прямолинейно и однозначно, отличался большей противоречивостью и многосторонностью. Церковные и светские владения здесь сосуществовали, теснейшим образом переплетаясь и, при малейшей возможности нарушая границы друг друга, вторгаясь в сферу взаимных интересов. Горожанам, в первую очередь — богатейшей их части, по-видимому, стоило больших усилий сохранять и преумножать свои городские владения перед лицом весьма агрессивных устремлений церкви[119].