Иными словами, вырисовывались известные противоречия между деловыми интересами олдерменов, их стремлением к получению прибыли, к экономической расчетливости, рационализму, практичности, к оценке нажитого богатства как следствия реализации этого стремления и мерила их социальной значимости, с одной стороны, и заботой о судьбе души и имидже, — с другой. Одним из способов их разрешения, видимо, была широко распространенная в олдерменской среде Лондона практика «посмертных дарений» в виде денежных средств, рент и даже объектов городской недвижимости в пользу церковных и монашеских учреждений, отдельных священнослужителей, «бедных людей» и т.д. Взносы на дела благочестия и благотворительности, несомненно, существовавшие и прежде, представляются вполне сложившимся явлением в XIV — первой трети XVI в. и встречаются в подавляющем большинстве дошедших до нас купеческих завещательных актов. Оставляя дарения, олдермены, очевидно, старались не только застраховать свои души от посмертных мучений, но и, возможно, исходили из того, что богоугодные дела, милосердие и благотворительность были средством, способствовавшим коммерческому успеху и завоеванию авторитета и уважения в обществе. Не следует упускать из вида и стремление обеспечить социальный порядок и спокойствие, без чего нормальная торговля невозможна.

Итак, деловым людям людям Лондона, в том числе олдерменам, было свойственно многообразие видов коммерческой деятельности. Эта черта отличала всех, кто втягивался, так или иначе, в процессы накопления капитала на ранних этапах, будь то купцы Бристоля, других английских городов или деловые люди Флоренции и Стокгольма. Очевидно, что разнообразие и многоплановость функций, которые приходилось выполнять представителям элитарного купечества, было необходимым условием успеха их профессиональной карьеры. А связь значительного числа лондонских олдерменов с развитием раннего капитализма можно рассматривать как специфическую черту и важную характеристику купечества и правящей элиты Лондона XIV–XVI вв.

Основополагающим занятием в этом разнообразном комплексе, безусловно, являлась торговля, прежде всего внешняя, оптовая, поскольку именно она могла принести и приносила, невзирая на колоссальный риск, наиболее высокие прибыли. Представители деловой среды, как следует из переписки Сели, именно торговлю воспринимали как достойное, благородное и богоугодное дело, требующее неимоверного напряжения воли, практичности, расчетливости, осмотрительности, деловой активности, умения ориентироваться в сложных ситуациях и принимать быстрые решения, полагаясь в основном на собственные силы. Купцы ясно представляли, что целью их деятельности является получение дополнительных материальных средств — именно к этому они сознательно стремились, несмотря на то, что, с точки зрения церковных идеалов, это считалось греховным. Поскольку стремление к прибыли было важнейшим, если не определяющим, мотивом купеческой деятельности олдерменов, то нажитое богатство стало показателем их социальной ценности.

Однако здесь мы сталкиваемся со сложнейшей для купечества областью т.н. «конфликта сознания», которая создавалась предписаниями канонического права и схоластической литературы относительно взимания процента и «справедливой» цены. Отсюда и специфический для профессиональной психологии лондонских купцов-олдерменов «конфликт сознания»: материальная прибыль — собственно профессиональная цель, нажитое имущество — свидетельство успеха и достигнутого социального положения, но именно это приводит представителей олдерменской элиты к конфликту с церковным законом и его христианским сознанием. Этот конфликт и общепринятые способы его разрешения через широко распространенную практику «посмертных дарений» красноречиво отражают многие завещательные акты олдерменов.

Входя в состав крупнейших ливрейных компаний, купеческих по своему характеру, олдермены осуществляли крупномасштабную торговлю самыми разными товарами (в том числе шерстью в XIV в., шерстяными тканями и различным сукном, особенно в XV–XVI вв.) как в Лондоне и Англии вообще (районы Котсуолда, Чилтерна, Йоркшира, нагорья Линкольншира, где закупали главным образом шерсть; города Беркинг, Бристоль, Глостер, Ковентри, Ипсвич, Оксфорд, Ярмут и пр.), так и за ее пределами (Брюгге, Венеция, Флоренция, Генуя, города Испании, Франции и пр.).

Торговля разнообразными товарами открывала возможности для проникновения олдерменов в профессионально чуждую корпорацию, а также приводила к членству в нескольких компаниях одновременно.

Кроме ливрейных компаний олдермены создавали и другие формы для организации и осуществления торговли. Это — семейные объединения, компании купцов-авантюристов, купцов-стапелыциков Кале, а также целый ряд новых компаний, созданных на паевых принципах в XVI — начале XVII в.: Московская, Левантийская, Ост-Индская и пр. Важно подчеркнуть, что торговые компании объединяли (либо привлекали к сотрудничеству) не только олдерменов, но и других наиболее известных лондонских купцов и купцов из провинциальных английских городов, и даже представителей дворянства и церкви.

Важно отметить ярко проявившееся расширение масштабов и сферы торговли олдерменов в XVI в., что является отражением общей тенденции в хозяйственном развитии раннекапиталистической Англии. Вероятно, можно говорить и о связи отдельных представителей правящей элиты Лондона этого столетия с процессом становления нового, организованного на раннебуржуазных принципах, производства. Английские купцы, в том числе олдермены Лондона, не только широко экспортировали изделия национальной промышленности, но и снабжали привозным сырьем целые отрасли, возникавшие на капиталистических принципах (сукноделие, хлопчатобумажное производство, кораблестроение, горнодобывающая промышленность и металлургия), а также участвовали капиталами в различных пиратских и колониальных предприятиях второй половины XVI в., имевших большое значение для будущего превращения Англии в мировую державу и империю.

Не только на торговой и, видимо, предпринимательской деятельности основывалось могущество и влияние лондонских купцов XIV–XVI вв.: важное место принадлежит финансово-кредитной сфере. Социальное поле для взаимодействия в этой области было весьма широким: кредитные операции (как и торговля) связывали столичное купечество с представителями самых разных социальных групп. Они ссужали деньгами столичных купцов, принадлежавших к ливрейным компаниям, в том числе торговцев предметами роскоши, бакалейщиков, торговцев рыбой; мастеров, провинциальных купцов (из Глостера, Оксфорда, Бристоля), церковников, а также английское дворянство и королевскую власть. Это отражает не только уровень благосостояния и экономического могущества олдерменов Лондона, но и степень развития хозяйственных связей между различными городами Англии, а также характер социального взаимодействия. По роду своей профессиональной деятельности купцы-олдермены имели тенденцию к вступлению в диалог с окружающим миром и людьми разных сословных и внутрисословных общностей. Выгоды и богатства, проистекавшие от внешнеторговых операций и внутренней торговли, от кредитования представителей самых разных общественных сил и субсидирования короны, несомненно, становились основой экономического могущества лондонских купцов и их политического влияния.

Преимущественный интерес к «собственно городским занятиям» обычно отодвигает в тень проблему землевладения горожан. Между тем, это — в той или иной степени характерная черта средневекового города на всех этапах его развития. Кроме активных форм деятельности в сфере рыночных отношений важное место в структуре занятий жителей городов занимало все, что было связано с инвестициями в земельную собственность, в городскую и внегородскую недвижимость. По справедливому замечанию В.И. Золотова, относящемуся к английской действительности XV в., «эволюция средневекового бюргерства связана не только с торговым капиталом, ремесленным производством, но и с земельными приобретениями. Игнорирование факта обладания земельными держаниями в городе или сельской округе не позволяет дать адекватную картину социального облика общества…». Безусловно, основой экономического благополучия горожан является движимое имущество — сырье, инструменты, готовая продукция, запасы товаров и пр. Однако наличие земельных держаний, будь то в городе или в сельской местности, не могло не отразиться на имущественном положении и социальном статусе их владельца. Это наглядно показала Л.П. Репина в статье, посвященной анализу налоговых списков 1412 г. в Лондоне.