Просто отражение.

Ну, конечно! Кого он рассчитывал встретить здесь, посреди безбрежного моря, в безмолвной, одинокой дали…

Он уже понял, что Виту здесь не найти. Она побывала тут некоторое время назад, оставив на льду теплые всполохи своего запаха, который уже почти выветрился.

Аромат его любви…

Благословенный и недосягаемый!

Виты нет, и одним только морским пучинам ведомо, куда направилась она дальше…

Ган не двигался. Тихо стоял в сером сумраке. Вдруг то, что счел он собственным отражением, потянулось к нему. Процесс выглядел странно: фигура изменилась на глазах, обрела четкость…

…и потеряла всякую человечность.

Воздух перед Ганом вздулся пузырем. Оказывается, между леопардом и неизвестным созданием, ожидавшем его в иллюзорной голове ледяного сфинкса, была натянута незримая преграда. Нечто прорывало ее с той стороны.

Сокрушило, наконец.

Теперь перед Ганом встал зверь, сверкнул глазами.

Оборотень не испугался, скорее удивился. Какая странная иллюзия… Интересно, Вита действительно видела нечто подобное? Похоже, здесь какое-то могучее колдовство творится. Дурман, заставляющий видеть странные картины…

Ган разглядывал зверя.

Зверь некоторое время тоже смотрел на леопарда, а потом, устав ждать, первый нарушил повисшую тишину:

– Что нужно тебе от меня, потомок жалкой водяной крысы?

Не слишком доброе приветствие… Но Ган не растерялся. Ответил то, что заставлял когда-то зубрить Иней:

– Мой предок – не крыса. Моего предка звали Пуйила. Пуйила из семьи Куниц!

Зверь удивился, склонил голову набок, и тон его сразу стал дружелюбнее:

– Помнишь предков своих? Что ж. Похвально.

– Помню. Зубрил.

– А чего удивляешься тогда? Или ты меня не узнал? На ее мече меня разве не видел? – Зверь нервно дернул губами, а потом сам ответил, не дождавшись от Гана слов. – Видел! И тут. Вот тут! Смотри! – Он вдруг поднялся на задние ноги, как цирковой, и пошел, шатаясь, навстречу. Он передвигался неестественно, как-то неловко, будто привязанная за веревочки игрушка в руках неопытного кукловода. Встав вплотную, ткнул острым расчетверенным копытом оборотню в ключицу. – Тут же я! Ну, узнал?

– Ты…Этот. Как его? Ве-е… Ву-у… – Язык заплетался. Ган никак не мог собраться с мыслями и принять происходящее. Раз за разом вспоминать уроки Инея и признать этот безумный, бредовый сон откровением…или чем-то вроде того.– Ва…

– Валари, – зверь обиженно стукнул его копытом по груди и тяжело ухнул на четвереньки.

– Валари Мезоникс, один из двенадцати Рассветных принцев – первых оборотней, созданных Хати-Йоремуне, – очнувшись от шока, отчеканил вдруг Ган давно забытую истину, – но ты… Ты не можешь существовать в реальности! Да и во сне мне являться не должен…

– «Должен– не должен», – нахмурился зверь. – У снов нет таких правил. И вообще, в этом месте нет никакой реальности. Здесь иллюзии оживают. Правда мешается с вымыслом, а будущее с прошлым. И я – лишь иллюзия. Частица памяти девы, за которой ты пришел сюда.

– Вита, – шепнул Ган.

– Вита, – расслышав его непроизвольный возглас, жутко улыбнулся зверь, повторив. – Вита… Моя капелька. Моя кровинка… Моя стальная дева! Все, что осталось от меня. Мое лучшее продолжение!

– Меня не волнует, кто она тебе. Просто скажи, куда она делась?

– Зачем?

– Хочу увидеть ее.

– Увидеть? Серьезно? – губы зверя дрогнули в улыбке, – как же. Знаю я, чего ты хочешь… Таскаешься за ней, вздыхаешь, томишься. Я знаю, как все это называется. Только, пойми, ты всего лишь жалкий оборотень из низшей касты, она же – вершина эволюции, совершенное существо. Неужели думаешь, что я отдам тебе мою прадочерь? Мою капельку?

– Может, она и твоя родня, но вовсе не твоя собственность, – спокойно ответил Ган.

– Вот как? – зверь прищурил глаза, пружинисто взмахнул длинным хвостом. – За такие слова тебя хвалю. И все же ответь – зачем тебе Вита?

– Хочу помочь ей, – не раздумывая, отчеканил Ган.

Такой ответ не устроил его собеседника.

– Думаешь, ей нужна твоя помощь? – маленькие глаза на вытянутой морде сердито сверкнули. – Умаляя ее силу и самостоятельность, ты оскорбляешь меня. Все мои прадети невероятно сильны, даже те, в ком крови лишь капля. Не зря я, Валари Мезоникс – единственный из двенадцати принцев, чьи потомки дожили до нынешних дней.

– Ты неверно понял меня, древний зверь. Помощь, которую я имел в виду, связана с прошлым Виты. Ее память стерли, чтобы скрыть страшную правду. Я смог заглянуть вглубь ее души и вытащить оттуда кое-какие сведения. Хочу, чтобы Вита тоже знала о них…

– О каком именно прошлом ты хочешь ей рассказать? – спросил зверь, глядя Гану в глаза. Было ясно, что сам он прекрасно знает, о чем идет речь.

– Я узнал, что за шрам у нее на спине, и почему ведьма одним словом заставляет ее испытывать страх…

– Больше не говори ничего, – зверь горестно отвернулся. В глазах его боль мешалась с тоской. – Это ужасное событие… Жаль, что со времен сотворения все оборотни вынуждены сталкиваться с этим…

– С чем? – переспросил Ган, ощутив, как внутренности холодеют от нехороших предчувствий.

– Со страшной болью. Ведь чтобы покорить оборотня, подчинить его, превратить в своего слугу, нужно подвергнуть его невыносимым страданиям. Так есть, и так было всегда….

– Но почему?

– Потому что так произошло в самом начале. Существование оборотней началось с нее. С боли… Наше существование… И когда-то давно у нас не было звериной ипостаси. Нам лишь предстояло соединиться с ней и научиться оборачиваться… Ты знаешь, что такое оборот на самом деле?

– Нет, – честно ответил леопард, – объясни.

– На самом деле оборот – это перерождение. Одна ипостась умирает, вторая рождается. Жизнь оборотня – бесконечная череда воскрешений и смертей, подведенных волей под строгий контроль. Нам, стоявшим в начале, пришлось первыми обучиться умирать и воскресать заново. Не у всех получилось. Рассветными принцам стали лишь двенадцать. Из двадцати четырех. Чтобы получить ипостась могучего зверя и величайшую магическую силу, мне пришлось крепко вцепиться в собственную жизнь…

Темные глаза зверя подернулись мутной пленкой. Несколько минут он думал, уйдя в себя, погрузившись в воспоминания о далеком прошлом…

… пока требовательный голос Гана не нарушил его размышления.

– Чья на то была воля?

– То была воля одного могущественного существа, – уклончиво ответил Валари Мезоникс. – И было еще одно существо, рискнувшее бросить ему вызов. Тринадцатый оборотень. Тот, кто пришел к своей судьбе иным путем. Он не играл по общим правилам, а в награду за дерзость получил ипостась и силу, равных которым по мощи не было ни у кого из нас.