нужно сделать. Клод пораженно открыл рот, не зная, стоит ли ему вмешиваться. Первым отошел от шока Кроссман и быстро врезал Новаку кулаком по голове. Тот не вырубился, однако хватку ослабил, и тогда Рябинин быстро скинул его с себя. Наверное, у Новака было сотрясение мозга, потому что он явно потерял ориентацию в пространстве, так предположил Клод. Парень хотел осмотреть пострадавшего, но тут уже Рябинин сам набросился на своего врага. Мужчины сцепились и принялись кататься по полу.

Кроссман неожиданно резво принялся их разнимать. Клод отметил, что он опирается на больную ногу без особых проблем, а значит, лечение квантовитов сработало, и кость срослась. Но сам мужчина этого не замечал. Схватившись за Рябинина, он постарался оттянуть того в сторону, но неожиданно получил кулаком в глаз, застонал и отпустил его. Новак со всей силы ударил противника в живот, у того перехватило дыхание. На шее Рябинина вновь сомкнулись руки. Придя в себя, Кроссман вцепился на этот раз в Новака и резко рванул назад. Клод решил вмешаться и помог оттащить в сторону отца Инны. С трудом, но вдвоем им удалось разнять дерущуюся парочку.

Однако те не успокоились. Тяжело дыша и яростно плюясь, Новак закричал:

– Чертов вор! Это из-за тебя все это с нами случилось! Мы теперь обречены вечно сидеть в этой камере, смотря на то, как убивают наших копий, пока не сойдем с ума! А все потому, что ты и дня не можешь прожить, ничего не украв! Ты украл мои идеи, ты украл оборудование долбаных инопланетян, ты украл бывшую жену Кроссмана! Что, доигрался, да? Но ничего, когда-нибудь я тебя убью! А потом еще раз! И еще раз! И еще!

Как ни странно, но Рябинин тоже вышел из себя, и принялся орать еще громче:

– Ты, завистливая мразь! Всю жизнь тебе не давали покоя мои успехи, вот ты и цеплялся ко мне! Что, напрашиваешься на смерть, ничтожество? Так иди сюда, я тебе это устрою!

– Паш, ты же знаешь, потенциальный уровень Марека равен нулю и стремится к минус бесконечности, – по обыкновению, пошутил Кроссман. – Ваш дальнейший разговор нерентабелен.

Однако друг его не слушал и продолжал ругаться.

Клод пораженно переводил взгляд с одного мужчины на другого и просто не мог поверить своим глазам и ушам. Откуда в них взялось столько ненависти? Если им не удастся отсюда выбраться, то, судя по всему, их ждала веселенькая вечность.

– Послушайте, мы не можем просто все время перемещаться, нужно что-то делать! – воскликнула Инна.

Они с Маклейн уже около получаса переносились из комнаты в комнату, и ничего не происходило. Очутившись в новом месте, Инна нервно оглядывалась, размышляя, не пойти ли ей вперед по одному из коридоров, бросив Маклейн саму разбираться, но куда бы ее это привело? К тому же, хоть она и не питала к Маклейн теплых чувств, все же это какая никакая компания. Оставаться одной, в то время как на тебя охотятся сверхразумные существа, не хотелось.

– Вынуждена с тобой согласиться, – кивнула Маклейн. – Мне вот интересно, почему они нас до сих пор не нашли? Я так поняла, что они могут найти кого угодно, пользуясь вычислением вероятности.

Инна вспомнила, что сказал ей квантовит в тот момент, когда она только очутилась в этой реальности. Что-то про то, что она очень предсказуема. Поразмыслив, Инна предположила:

– Помните, когда мы выходили из реализатора, они называли какие-то вероятности? Думаю, они полагают, что мы все действуем согласно степени вероятности нашего попадания в то место, где мы очутились в первую очередь. Но вот этот прибор, – Инна покрутила в руках цилиндр.– Вот этот прибор не подчиняется нашей вероятности, он действует случайным образом, а потому возможны большие скачки. А квантовиты, как бы сильны они не были, не телепаты. Поэтому они не знают, где мы.

– Вполне логично, – согласилась Маклейн. – Что ж, у нас есть преимущество, но надолго ли его хватит? Лично я вижу один выход из положения: попасть в комнату с реализатором и выбраться в Форис. Там они нас не достанут.

– А как же мой отец и остальные? – возмутилась Инна. – Мы не можем их так бросить! Квантовиты их съедят!

Маклейн только усмехнулась:

– Да какая разница? Пока они здесь, они все равно не умрут насовсем!

Инна резко остановилась. Маклейн по инерции прошла по коридору немного дальше, но увидев, что за ней никто не следует, остановилась и развернулась. На ее лице появилось раздражение:

– Вот только не начинай! Мне твой отец уже все уши прожужжал насчет того, что квантовиты совершили ужасные преступления по отношению к Форису, что их нужно остановить, и прочую подобную фигню. Я не собираюсь бороться с совершенной расой, которая таких, как я, ест на завтрак.

– Вы ни капельки не любите моего отца! – с презрением воскликнула Инна. – Если бы Вы его любили, Вы бы не бросили его в беде!

– А разве я когда-то говорила, что люблю его? – вскинула брови Маклейн. – Да и он меня тоже не особо любит, как я полагаю.

– Зачем же Вы тогда с ним встречаетесь?

– А разве не очевидно? Чтобы заставить Алистера ревновать. Знаешь, как меня взбесило, когда я увидела, что он прекрасно счастлив без меня с твоим драгоценным папочкой? Теперь, думаю, он понял, как я себя чувствовала тогда.

Инна просто не могла поверить в то, что слышит.

– Вы мне отвратительны, – выдохнула она. – Вы сами ушли от своего мужа, потому что он Вам надоел. Знаете, как он страдал, когда Вы это сделали? Вы ушли, а потом, когда у него только все наладилось, когда в его жизни появился человек, которому и в самом деле не наплевать на то, что с ним происходит, и который не отвернется от него только потому, что ему стало скучно, заявились и отобрали этого человека, только чтобы отомстить. Вы гнилая изнутри, мисс Маклейн. Надеюсь, что папа тоже скоро это поймет и прекратит ваши отношения.

Но Маклейн ни капельки не встревожила ее речь. Посмотрев на девушку свысока во всех смыслах этого слова, она процедила:

– Ты еще хуже своего отца. Он хотя бы не делает из наших отношений трагедию. Если ты думаешь, что все в мире строится на законах добра и зла, которые тебе вдолбили в детстве, то ты глупее, чем я думала. А вообще, неужели ты всерьез полагаешь, что я вся такая плохая, а твой папочка святой? Во-первых, он мог бы и не соглашаться на отношения со мной, если его так волновали чувства Алистера,