– Я успею выпустить из тебя магию, Уонда, – утешила ее Лиша.

Уонда удивленно на нее взглянула:

– Вы это можете?

– Конечно могу. – Во всяком случае, Лиша думала, что могла. А если нет, то у нее наготове парализующие иглы и слепящий порошок. – Но ты сама видишь, что мне это ни разу не понадобилось. Магия будет тебя захлестывать, но ты должна делать на нее поправку, как будто целишься из лука на ветру. Сумеешь?

Уонда просветлела от такого сравнения.

– Так точно, госпожа. Будто прицелюсь из лука.

– Я и не сомневалась, – сказала Лиша, возвращаясь к записям. – Положи, пожалуйста, еще один груз.

Уонда посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что так и держит по два пятидесятифунтовых груза в каждой руке. Она положила один на весы, вернула на место остальные и взялась за рычаг.

Лиша попыталась ухватить перо, но пальцы свело от напряжения. Она сжала кулак с такой силой, что хрустнули суставы; затем поработала пальцами и окунула перо в чернила. На виске запульсировала жилка: скоро заболит голова.

«Ох, Арлен! – подумала она. – Как же ты справился в одиночку?»

За многие ночи, проведенные в ее хижине, он кое-что рассказал ей об этом по ходу взаимного обучения меточному искусству и демонологии. В перерывах они, как влюбленные, делились надеждами и историями, но дальше держания за руки не заходили. У Арлена была своя койка, у нее – своя, а посередине предусмотрительно стоял стол.

Но она всегда провожала его до двери и на прощание обнимала. Иногда – лишь иногда – он зарывался носом в ее волосы и вдыхал запах. В такие минуты она знала, что он выдержит летучий поцелуй и будет секунду им наслаждаться, а затем отпрянет, чтобы не допустить большего.

После его ухода она лежала в постели без сна, ощущая прикосновение его губ и представляя, что он рядом. Но это исключалось. В смысле страхов и колебаний настроения Арлен не отличался от Уонды и боялся причинить ей боль или наградить ребенком, тронутым магией. Она предлагала прибегнуть к яблуневому чаю, но это его не убеждало.

Однако с появлением Ренны Таннер все изменилось, как кожа, расписанная метками. Ренна была почти так же, как он, сильна и могла вынести наказание, которому Арлен боялся сгоряча подвергнуть Лишу, если потеряет от страсти голову. Эти двое поднимали такой шум, что слышало все селение.

«Создатель, Арлен, куда ты делся?» – гадала Лиша. Ей нужно было спросить о вещах, понятных только ему и Ренне.

«Если мы больше не поцелуемся, я переживу, только вернись домой».

– Взгляните на это, – сказал Тамос.

Граф был без рубашки, и Лиша не сразу поняла, что он держит монету. Он бросил денежку на кровать, и Лиша поймала.

Это был лакированный деревянный клат, расхожая энджирсская монета. Но вместо оттиска с изображением Трона плюща на ней четко выгравировали стандартный переносной круг с защитными метками.

– Потрясающе! – оценила Лиша. – Теперь никто не останется в ночи без меток, у каждого в кармане будут такие монеты.

Тамос кивнул:

– Болванку изготовил ваш отец. Я уже могу раздать полмиллиона, а прессы работают день и ночь.

Лиша перевернула монету и громко рассмеялась. На другой стороне был запечатлен сам Тамос – строгий и покровительственный.

– Вы бываете таким, когда кто-нибудь в Лощине забывает поклониться.

Тамос прикрыл лицо ладонью:

– Идея моей матери.

– Мне казалось, что она предпочла бы лик герцога, – заметила Лиша.

Тамос покачал головой:

– Мы штампуем их слишком быстро. Гильдия купцов боится, что герцогские клаты обесценятся, если эти монеты получат официальное хождение в Лощине.

– Значит, в Энджирсе они ничего не будут стоить.

Тамос пожал плечами:

– Какое-то время, но я собираюсь уравнять их с красийским золотом.

– Кстати, о нем, – сказала Лиша. – Сегодня Смитт собирается пожаловаться на Шамавах – она снова крадет у него клиентов.

Тамос сел на постель, обнял одной рукой Лишу и привлек к себе.

– Он требовал, чтобы Артер включил это в повестку дня. Не могу сказать, что он не прав. Торговля с красийцами чревата риском.

– Как и отказ от нее, – отозвалась Лиша. – Нам незачем ложиться с красийцами, чтобы наладить цивилизованные отношения и связи с Даром Эверама, а они устанавливаются через торговлю.

Тамос испытующе взглянул на нее, и она пожалела о сказанном. «Ложиться. Дурища. Почему просто не бросить это ему в лицо, как сделала бы матушка?»

– К тому же, – добавила она быстро, – помыслы Смитта далеко не чисты. Его интересует не столько политика и безопасность, сколько возможность свалить конкурента.

В дверь спальни постучали. На заре отношений с графом Лиша подскакивала при появлении слуг, особенно если была раздета. Но постепенно она привыкла к незримому присутствию графской свиты. Большинство этих доверенных лиц служило его семье не одно поколение, и их преданность не подлежала сомнению.

– Я с ними разберусь. – Лиша натянула чулки, ступила в брошенное платье и позвонила в колокольчик.

Бесшумно вошли слуга Тамоса лорд Артер и старая служанка. Тариса нянчила Тамоса с пеленок. Граф был в числе могущественнейших людей в мире, но все равно подпрыгнул, когда Тариса цыкнула на него, чтобы сел прямо.

– Ваша светлость, миледи. – Артер скользнул через комнату, потупив взор и не смея взглянуть на обнаженную спину Лиши, а Тариса подошла и помогла затянуть завязки.

– Как самочувствие миледи с утра? – осведомилась женщина.

Тон был добрый, и если у нее имелись какие-то соображения насчет незамужней женщины, застигнутой в графской спальне, то она ни разу не выдала их ни намеком. При репутации Тамоса она наверняка повидала намного худшее.

– Прекрасное, Тариса, а твое? – спросила Лиша.

– Будет лучше, если позволите мне заняться вашими волосами, – ответила старуха, поднося щетку к ее темным локонам. – С тех пор как его светлость научился считать не только на пальцах и подтирать задницу, жизнь стала ужасно скучна.

– Прошу тебя, нянюшка! – простонал Тамос, зарывшись лицом в ладони.

Артер притворился, будто ничего не слышал, и Лиша рассмеялась.

– Нет уж, нянюшка, будь добра, продолжай, – сказала она. – Делай что хочешь, только расскажи во всех подробностях о воспитании его светлости.

Она наблюдала за старухой в зеркало. Морщинки, разбежавшиеся от улыбки, превратились в настоящие трещины, когда та ловко принялась укладывать и закалывать волосы Лиши. Рассказывать о детстве своего господина Тариса любила больше всего на свете.

– Я называла его маленьким пожарным, он поливал из своего шланга все подряд…

У Тарисы было много историй, но, пока