лактонские корабли, но те, похоже, довольствовались безопасной удаленностью и оставались на расстоянии полета стрелы. Катапульты продолжали поливать огнем все открытые участки причала.

– Корабли! – вскричал Аббан, неуклюже развернувшись с дальнозором в сторону захваченных судов. Казалось, что время еще есть. Лактонцы пока не атаковали их драгоценную добычу, и на палубах было движение.

– Быстро! – скомандовал он Керану. – Их надо облить, пока…

Но тут он настроил фокус и увидел, что на палубах выстроились не свои с ведрами, а суетятся, поспешно вытравливая канаты и разворачивая паруса, лактонские матросы, многие – нагие по пояс и мокрые.

Они оказались еще и лучниками: едва их заметили шарумы – открыли огонь, выгадывая драгоценное время и обрубая швартовы.

Первый угнанный корабль был самым большим и красивым. На стяге изображался силуэт смотрящей вдаль женщины, позади которой повесил голову мужчина, держащий цветок.

Из рядов доктаунцев раздался ликующий возглас.

– Капитан Делия вернулась за «Плачем дворянина»! – крикнул один. – Я знал, что она не оставит его в лапах пустынных крыс! – Он сунул в рот пальцы и пронзительно свистнул. – Эй, кэп! Сваливай!

Джайан собственноручно пронзил его копьем, а телохранитель угостил древком всех, кто посмел торжествовать, но вред уже был нанесен. Отплыли еще два судна из тех, что побольше; матросы улюлюкали и показывали шарумам голые зады.

Воины бросились на оставшиеся корабли, чтобы не потерять еще больше. Матросы даже не потрудились вступить в бой. Они разлили и подожгли масло, после чего попрыгали за борт и устремились к ждавшим невдалеке лодчонкам. Шарумы, все до единого не умевшие плавать, метали в них копья, но без толку. Вдали лактонские корабли прекратили стрельбу и торжествующе повернули назад. Шесть остановились на полпути и бросили якоря, а остальные направились к озерному городу.

Джайан огляделся, задерживая взор на потерянных кораблях, раненых шарумах и разрушенных доках. Аббан не стал дожидаться и выяснять, на кого падет гнев шарум ка.

– Беда, – сказал Керан.

– У нас еще остался оброк, – ответил Аббан. – Удовольствуемся этим, пока не вобьем в голову шарум ка немного ума. Вели людям подыскать склад, который можно укрепить и превратить в базу, – добавил он. – Мы здесь надолго.

Глава 12

Прибавление в Лощине

333 П. В., осень

Мне надобно охотиться, – проворчала Уонда, – а не отвечать каждую ночь на одни и те же проклятущие вопросы да выжимать вес, как ваши пациенты, которым хочется снова быть в силе.

– Иначе, дорогуша, нам точных результатов не получить, – отозвалась Лиша, делая пометку в счетной книге. – И будь добра, добавь на весы груз.

Сквозь меченые очки она увидела, как молодая телохранительница вспыхнула магией, выжав пятьсот фунтов так же, как иная женщина отворила бы тяжелую дверь. Лиша уже без малого неделю покрывала кожу Уонды воронцовыми метками, тщательно записывая результаты.

Арлен заставил ее поклясться не метить кожу, потом передумал и разукрасил Ренну Таннер. Будь это так опасно, как уверял Тюк, разве подверг бы он риску невесту?

Лиша не хотела с ним ссориться и держала клятву, но Арлен уже месяц как исчез и утаил от нее свои истинные намерения. Даже Ренна солгала ей в лицо. Когда они оба не объявились в Ущерб, настало время брать дела в свои руки.

«Вы все Избавители», – сказал жителям Лощины Арлен, но всерьез ли? Искренне? Он говорил обо всем человечестве, которое выступает как единое целое, но скрывал тайны своего могущества.

И вот Лиша уже неделю изучала Уонду, выясняя исходные показатели ее обмена веществ, силы, скорости, меткости и выносливости. Сколько она спит в среднем. Сколько съедает. Все, что возможно исчислить.

А затем начала ее метить. Сначала понемногу. На ладони – метки нажима. На костяшки пальцев – ударные. Похолодало, и днем воронцовая роспись легко скрывалась перчатками.

Ночью они охотились без посторонних, выслеживая одиночных подземников для постепенной проверки эффекта. Уонда сперва орудовала длинным ножом, держа его в рабочей правой руке, а затрещины и тычки наносила другой, на пробу.

Вскоре она уверенно сражалась без оружия, с каждой ночью делаясь сильнее и проворнее. Сегодня она достигла пика, медленно и голыми руками круша череп лесного демона.

Уонда отпускала рычаг, пока корзина не коснулась земли. Затем подошла к аккуратному штабелю стальных грузов. Каждый весил ровно пятьдесят фунтов, но Уонда взяла в руки по два так же запросто, как Лиша – чайные блюдца.

– По одному зараз, дорогуша, – сказала Лиша.

– Я могу поднять гораздо больше, – с нескрываемым раздражением огрызнулась Уонда. – Зачем тратить целую ночь и поднимать по одному? Я бы могла сейчас убивать демонов.

Лиша сделала очередную пометку. За последний час Уонда в одиннадцатый раз упомянула убийство. За несколько секунд она поглощала магии больше, чем патруль лесорубов за всю ночь, но вместо насыщения – или переутомления, как прогнозировала Лиша, – испытывала только одно жгучее желание – вобрать еще больше.

Арлен об этом предупреждал. Магия порождала зависимость, и Лиша заметила последнюю непосредственно в лесорубах. Воины Втягивали магию через отдачу, которую обеспечивало меченое оружие. Это превращало их в совершенные версии самих себя, залечивало раны и временно даровало нечеловеческие силу и скорость. Но меченая кожа представляла собой и нечто иное. Тело Уонды Втягивало напрямую и без потерь, которыми сопровождалась отдача. От этого она превращалась в львицу среди домашних кошек, но признаки зависимости наводили страх.

– Уонда, сегодня ты уже убила достаточно, – сказала Лиша.

– Еще и полуночи нет! – возразила та. – Я бы могла спасать жизни! Разве это не важнее пометок на странице? Вам будто и плевать…

– Уонда! – Лиша ударила в ладоши с такой силой, что девица подскочила.

Уонда потупилась и на шаг отступила. У нее тряслись руки.

– Госпожа, я так… – Слова потонули во всхлипе.

Лиша подошла и распахнула объятия.

Уонда напряглась и быстро попятилась:

– Пожалуйста, госпожа. Я не в себе. Вы слышали, как я с вами говорила. Я пьяная от магии. Тоись могла бы вас и кончить.

– Ты ничего мне не сделаешь, Уонда Лесоруб, – сказала Лиша, сдавив ей плечо. Ночь, девица дрожала, как перепуганный кролик. – Поэтому ты единственная на свете, чью силу я испытываю – я тебе доверяю.

Уонда осталась неподвижна и скептически взирала на руку Лиши.

– Расстроилась. Всерьез расстроилась. Даже не знаю из-за чего. – Она испуганно посмотрела на Лишу. При всех ее габаритах, силе и храбрости Уонде было всего шестнадцать.

– Я и за миллион лет ни разу не ударю вас, госпожа Лиша, – произнесла она, – но могу… ну, встряхнуть или еще что. Сейчас я