Ушел...

Хельмут.

Да, не сказав ни слова.

Анна.

Нам остается лишь ждать, что последует дальше... Мальчик, тебе придется еще сегодня доставить по назначению одно письмо.

Хельмут.

Да, Госпожа. Кому?

Анна.

Петерсену.

Хельмут.

Человеку, которого ты любила?

Анна.

Да. Я приглашу его на тот же день и с той же целью, что и художника.

Хельмут.

Госпожа?!

Анна.

Я хочу этого, ибо и он вел себя так, что я не сумела понять: присутствует ли в его жестах душа, или жесты эти только актерствуют, изображая душу.

Хельмут (исполненный страха).

О Госпожа... Это не кончится добром.

Анна.

Лучше молчи, когда на язык тебе просится такое.

Хельмут.

Молчу, потому что ты так велела; но я думаю -

Анна.

Что?

Хельмут.

А вдруг они оба захотят тебя как жену?!

Анна.

Ты глуп.

Хельмут.

Ах, Госпожа, я болен, болен, я ничего больше не понимаю. У меня болит голова... И сердце.

Анна.

Я положу руки тебе на затылок и запечатлею поцелуй у тебя на груди.

Хельмут.

Когда всё это закончится, Госпожа?

Анна.

Я уже сказала: через семь лет... Разве тебя не радует, что семь маленьких мальчиков будут виться вокруг тебя, будут с тобой играть?

Хельмут.

О да... Как сильно это меня радует, расскажут тебе мои губы, окровавленные из-за стольких мальчишеских поцелуев, ибо мальчики путают губы с зубами... Госпожа, я так радуюсь твоим сыновьям: по ним видно, что они росли в твоем чреве.

Анна.

Надеюсь, у меня хватит сил, чтобы вынести любовь стольких мальчиков...

Хельмут.

Семь лет - долгий срок.

Анна.

Но если у тебя будут эти мальчишечьи губы... и мои в придачу?

Хельмут.

Клянусь, что это короткий срок... Дьявольски короткий, кратчайший... Потому что по его истечении ты меня прогонишь.

Анна.

Как такое взбрело тебе в голову?

Хельмут.

Ох, ты ведь потом выйдешь замуж!

Анна.

Клянусь, что бы ни случилось, я тебя не прогоню... И даже если появится тот, кто принудит меня разделить с ним брачное ложе, у тебя останутся губы мальчиков... А втайне - и мои! Не печалься, не надо! У тебя горячая голова... Ах, мы должны всё это пережить. Ты сам мне так говорил, когда-то.

Хельмут.

Ну да... Ты ведь только что сказала, что позволишь мне всегда оставаться рядом? Это так великодушно с твоей стороны - что ты доверяешь мне своих сыновей, будто знаешь меня... Послушай... Я заведу такой порядок, чтобы они каждый вечер танцевали передо мной, голые... И знаешь, почему? Потому что с тех пор, как я увидел тебя, во мне поселилось великое тоскование по телам, подобным твоему.

Анна.

Пусть же мальчики танцуют!

Хельмут.

Ты обещала, что положишь руки мне на затылок и поцелуешь в грудь.

Окраинная улица с высокими деревьями.

Анна Вольтер и Пауль Лахман беседуют.

Анна.

Предположим, кто-то заключил брак, но ошибся в выборе.

Лахман.

Не нужно высказывать такие предположения - по крайней мере, в присутствии женатых мужчин.

Анна.

Это должно означать, что подобных случаев не бывает?

Лахман.

Это должно означать, что они бывают, но лучше не обнаруживать их, не предавать огласке -

Анна.

А почему бы и нет? По-вашему, если человек совершил ошибку, он должен и дальше ее добровольно длить? Вы - за непорядочность в браке?

Лахман.

Вы в этом ничего не смыслите. Я же знаю, что всякая брачная жизнь, которую мы наблюдаем, если и длится еще, то лишь для того, чтобы прикрыть непорядочность. Не будь в браке непорядочности, он бы распался - это касается и каждого конкретного брака, и всех вообще.

Анна.

А хоть бы и распался - велика ли потеря, если не считать потерей саму непорядочность?

Лахман.

Трудно сказать заранее. Тут ведь еще дети... И совместно нажитое имущество, и родственники.

Анна.

Попытаться мне, что ли, заставить вас посмотреть на это другими глазами?

Лахман.

Как вам будет угодно. Скажу лишь, что ничто не доставит мне большего удовольствия, чем возможность послушать вас. Одно вам следует знать: ужасно жить в браке, который уже изначально был ошибкой. Вы хоть понимаете, что супруг в этом случае постепенно иссыхает внутри себя, лоб его из-за забот покрывается морщинами, он целыми днями трудится - и ничего не доводит до конца?

Анна.

А вы не думаете, что дети от непорядочного брака все это чувствуют и растут отравленными?

Лахман.

Теперь вы заговорили еще и об этих вещах, которые гложут подспудно многих супругов!

Анна.

Значит, вы со мной согласны... Тогда я продолжу: такие дети наверняка бы поняли, что брак их родителей был ошибкой - если бы, конечно, родители в остальном вели себя порядочно и никогда им не лгали. Дети бы поняли, что родители расторгают брак, и охотно остались бы с матерью или с отцом - с тем, кто их больше любит... И после они бы расцвели, как комнатные растения, выставленные из затхлого помещения на залитый солнцем двор.

Лахман.

Да, но как же им объяснить, почему произошла та ошибка?

Анна.

Ну, так и объяснить, как все было. Именно так. Например: мужчина - молодой, с горячей кровью - встретил женщину, которая ему очень понравилась, и искренне приписал ей такие-то и такие-то свойства, и хотел приложить усилия, чтобы подарить ей собственную душу... Ради всего этого он и взял ее в жены... А после понял, что она его душу вместить не может и не приняла ее, а втайне искала отброшенные крохи других душ... Ведь тот мужчина был молод и мало что знал, не научился еще читать по лицам... Такая ошибка простительна, но не признаваться в ней - непорядочно. Браки бы распадались, но потом заключались бы новые...