КИРАМ

Просыпаюсь, когда в комнату после короткого стука заходит знакомая уже медсестра. Она что-то щебечет о предстоящих процедурах, я же оглядываюсь, ощущая навалившуюся со всех сторон пустоту. Понимаю со всё подавляющей ясностью, что в этот раз Мари действительно ушла. Насовсем. Сижу в кровати, обхватив голову руками, чем вызываю тревогу у сестрички.

— Что-то не так? У вас болит голова, господин Арафат? — бросается ко мне та.

Мотаю головой, с трудом нахожу в себе силы, чтобы ответить:

— Нет, ничего не болит, всё хорошо, — не объяснять же, что душу рвёт словно тысячью кинжалов. От такого здесь не лечат. Девушка выбегает, что-то пробормотав о том, что приведет врача.

Размышляю, что оказался здесь, в этой клинике, и вернул зрение только благодаря ей. Но, вернув мне возможность видеть этот мир, она забрала смысл на него смотреть. Оглядевшись, словно во сне, замечаю на столике наше фото, которого точно не было там вчера. С фотографии своими большими грустными глазами на меня смотрит мечта, которую я потерял. На белой кромке синей ручкой выведено всего два слова. Её прощание. И я вдыхаю свой океан боли.