идея искать парковку заново не радует. Кстати, нужно еще проверить, не сняли ли колеса.

Когда он открывает дверь «Форда», вспоминает, что есть еще кое-что, чего он не сделал, хотя нужно. Вчера было поздно звонить, но лучше сейчас, пока Пайпер нет рядом.

Гэри забирается внутрь и подключает телефон к динамику машины. Так проще. Набирает знакомый номер.

– Привет, – скрипит старческий голос уже через два гудка.

– Ба, – улыбается он. – Ты как?

– Ничего, у меня наконец первые цветы распускаются, – довольно произносит она, – весна в этом году ранняя. Ты как, Гэри? Ничего не случилось?

– Я тут… – Он не знает, как сказать. Хотя это ба: надо говорить как есть. – Я с Фло расстался.

– Сам? – неожиданно спокойно переспрашивает она.

– Да мы вместе как-то решили.

– Ну что ж, это к лучшему. Не подумай, что я что-то против Флоренс имею, я ее даже не знаю. Но, родной, где мы с тобой, а где искусствоведы.

– А как же Джек? – поддразнивает он.

– Ты меня подловить решил? – недовольно отвечает она. – Джек – мой внук, его любовь к стихам и картинам я как-нибудь переживу. А вот ты… Все, не путай меня. Скажи лучше, как ты после всего?

– Да я уже поспал с этой мыслью, – признается Гэри, – так что в порядке. Хреново, конечно, что так вышло, но пора было.

– А я и думаю, молчишь ты про Флоренс в последнее время.

– А что я тебе расскажу? Как ссоримся?

– Да если бы ты еще звонил не раз в месяц, мог бы и рассказать. Бабка у тебя, конечно, старая и глупая, но совет нет-нет да и может дать внуку.

– Ба… – обиженно тянет он, но ее скрипучий смех заполняет машину.

– Дай поворчать. Родной, главное – чтобы тебе было хорошо.

Ее теплые слова и то, что она не осуждает и не расспрашивает, окончательно помогают успокоиться. Гэри переводит тему: слушает про цветы, новых соседей, отремонтированное крыло больницы. Все, что обычно рассказывает ба. От ее скрипящего родного голоса становится легче.

Забрав ноутбук, Гэри возвращается в квартиру. Слышен шум воды из душа, и самой Пайпер в ее спальне нет – проснулась, значит.

Он находит на кухне сковородку и зажигает плиту. Это лучше любой медитации: смотреть, как продукты превращаются в готовую еду. Порезанные сосиски начинают задорно шипеть, заполняя кухню вкуснейшим запахом. Чуть подрумянить их – и можно добавлять яйцо.

Когда все почти готово, шум воды стихает. Гэри раскладывает еду по тарелкам, краем глаза замечая движение сбоку. Пайпер выползает из душа голая, с мокрыми спутанными волосами, которые она пытается промокнуть полотенцем.

– Доброе утро, – говорит Гэри.

Она выглядит даже лучше, чем он себе представлял там, в баре. У нее молочно-белая кожа – никогда, наверное, не загорает. Глаза сами останавливаются на небольшой округлой груди с аккуратными розовыми сосками, но вскоре скользят ниже, к линии, где талия переходит в бедра.

Пайпер резко отворачивается, давая ему увидеть еще более соблазнительную задницу, но тут же исчезает у себя в спальне. Гэри на секунду прикрывает глаза, стараясь запомнить то, что сейчас увидел, – на всякий случай. Он даже не знает, удастся ли ему увидеть это еще когда-нибудь.

Возбуждение не утихает даже после того, как она возвращается в футболке и шортах, с пунцовыми щеками и ужасом на лице. Разложить бы ее прямо здесь, на кухонном столе, – но нет же. Пайпер вообще не такая девчонка.

– Прости, пожалуйста, – говорит она быстро, – я просто забыла, что ты здесь. Не хотела…

– Все в порядке. – Гэри садится есть и приглашает ее на стул напротив. – Не хочу доставлять тебе неудобств. Если тебе так комфортно, я тебя поддержу. Я вообще за.

– Издеваешься, – вздыхает Пайпер.

– Нет, – честно отвечает он.

Ее взгляд наконец падает на тарелки и в долю секунды меняется. Глаза загораются голодным огнем – конечно, при таком-то похмелье. После вчерашнего она, наверное, кабана бы затрепала.

– Ты еще и готовишь? – Пайпер взбирается на стул и с восторгом смотрит на еду.

– Ну да. Ты же мою курицу ела недавно, забыла?

– Это ты приготовил курицу?!

Так на его стряпню еще никто не реагировал. Гэри невольно усмехается и накалывает на вилку сосиску, наслаждаясь приливом странной гордости.

– Все свои ланчи я готовлю сам.

– Охренеть! – Пайпер поднимает на него восхищенный взгляд.

Желание разложить ее прямо здесь растет с каждой секундой, но пусть сначала поест.

– А ты вообще настоящий? – спрашивает она. – Мне кажется, я все еще сплю, а как проснусь, будет опять утро пятницы.

– Настоящий, – Гэри вытягивает руку вдоль столешницы, – потрогай.

Она с любопытством касается его, и почему-то по коже бегут мурашки. Это точно что-то новое, и он не знает, что думать.

– Спасибо, – улыбается Пайпер, но тут же добавляет серьезнее: – За завтрак.

– Это тебе спасибо, что приютила.

– Кстати, – она закидывает в рот кусочек сосиски, но болтать не перестает, – ты не разложил диван?

– Ничего не помнишь, что ли? – Гэри старается не улыбаться, чтобы не выдать себя. Но это сложно.

– Что я должна помнить? – Пайпер замирает с вилкой у рта.

– Я же не спал на диване.

– А где?..

– С тобой. В кровати.

Ужас, который появляется у нее в глазах, заставляет тут же пожалеть о глупой шутке. Пайпер готова разреветься: губы начинают подрагивать, и Гэри берет ее за руку и сразу переплетает их пальцы, чтобы успокоить.

– Перестань, ничего не было. Ничего. Вообще ничего. Не бойся.

– А ч-что тогда было?

– Ты вырубилась на диване, я перенес тебя в спальню, и ты попросила не уходить.

– И ты не ушел?

– Нет, – он улыбается и качает головой, – я не ушел. Я сидел на твоей кровати и держал тебя за руку.

– И все?

– И все. – Гэри выпускает ее руку и возвращается к своей тарелке. – Ешь, а то остынет.

Да, так шутить с ней нельзя. Это было некрасиво – она же, скорее всего, не помнит даже, как уснула. Так накидалась, что ее шатало.

Не объяснять же, что он в жизни не стал бы трахать ее в отключке. Это мерзко. Хотя немного неприятно, что ее так пугает идея, что между ними что-то могло быть. Неделю назад ему казалось, что она была бы не против.

Может, ошибся? Может, она правда воспринимает его максимум как друга, а он уже нафантазировал такого, что даже вставать со стула стремно – стояк в этих штанах отлично заметно.

Пайпер ест с отменным аппетитом, на тарелке ничего не остается. Как будто неделю не ела – хотя когда там ее подружка уехала? Неделю назад?