Ко мне подходило множество людей, чтобы сказать, что до этого дня они не верили в нашу работу. Они сомневались в нас и потому игнорировали все предыдущие приглашения. Теперь они даже предлагали помочь получить образцы. Впервые я чувствовала, что врачи и ученые разговаривали со мной как с равной и относились ко мне не просто как к чудаку с бредовыми околомедицинскими теориями, но как к человеку с реальными знаниями и умениями, которые могут изменить жизнь многих людей.

После демонстрации был подан чай в комнату королевы-матери. Адъютанты напомнили принцу Чарльзу и герцогине, что пришло время отправляться на другое мероприятие, и я пошла проводить их. Оба с энтузиазмом говорили о нашей работе. Когда мы подошли к главной двери дворца, вернулась Симона, в очередной раз проявившая внимание к потребностям Патмора. Она заметила меня и беззаботно крикнула: «Привет!», только потом обратив внимание на моих спутников…

Получить королевский патронат – это удивительное событие, которое, безусловно, влияет на то, как нас будет воспринимать общественность в целом. Для меня это огромное счастье: были времена, когда я просто тонула в гигантской волне скептицизма, в котором мы барахтались с первого дня нашей работы. И вот наконец неверие и отторжение начинало постепенно уходить в прошлое.

Я поняла, что существуют два различных вида циничного отношения к нашей работе. Есть просто твердолобые люди, те, кто говорят, что собаки не смогут оказать помощь в медицинских проблемах, а если мы все же докажем, что это возможно, они скажут, что у нашей работы никогда не будет практического применения, так что следует забыть о ней, как о курьезе.

Вторая группа включает не так уж много скептиков. Это люди, которые в целом верят в нашу деятельность, но сомневаются в ее результатах, считая, что они получены ненаучным путем. Они говорят:

– Почему бы вам просто не начать действовать? Люди будут платить за скрининг их мочи. Так чего же вы ждете? Вы могли бы спасать жизни прямо сейчас…

Конечно, это была бы совершенно нерегулируемая система, открытая для разного рода злоупотреблений. Единственный путь вперед – это доказательная работа. При этом следует постоянно помнить о том, что собака – это биологическая система, а не машина, имеющая свои потребности и предполагающая, помимо своих удивительных способностей, общение с человеком.

Я была очень рада, что среди наших гостей-медиков в тот знаменательный день был доктор Икбал Анджума, консультант-уролог, работающий в больнице университета Милтон-Кинс. Его поддержка оказалась для нас бесценной, и именно с ним мы приступили к реализации трехлетнего клинического исследования, которое завершится тем, что собаки станут реально использоваться как часть диагностического процесса рака предстательной железы, почек и мочевого пузыря. Мы все время движемся только вперед.

«Не хотели бы вы рассказать нам о своей работе? В качестве исполнителей завещания мы должны направить часть средств на благотворительность. Поэтому нам необходимо больше узнать о вашей организации и о том, что бы вы сделали с теми деньгами, которые мы можем для вас выделить», – такое письмо пришло к нам нежданно-негаданно.

Это была необычная просьба, но я обрадовалась, что могу отправить информацию. Потом пришел ответ, меня пригласили поехать в одну из нотариальных контор в Лондоне, чтобы поговорить с исполнителями лично. Мне сказали, что леди умерла и оставила инструкцию передать большую часть своего имущества на благотворительность, но она не оговорила, на какую именно, хотя и оставила некоторые рекомендации. Ее очень интересовали животные, но не было обязательного требования оставить деньги на благотворительность животным: ее больше волновали организации, которые помогали людям с различными нарушениями здоровья.

Я была не единственным представителем благотворительной организации, который представлял работу своего фонда. Я понятия не имела, сколько денег было на кону, но понимала, что сумма никак не меньше 5000 фунтов. Только ради таких денег стоит пойти на долгое интервьюирование людей. Меня попросили рассказать исполнителям завещания, что мы будем делать со средствами, отданными на развитие МСД.

Ситуация немного нервировала. Мне предстояло войти в комнату, где сидели двое мужчин и одна женщина, и рассказать им о своей работе. Это напоминало телепередачу «Логово драконов». Конечно, я уже много раз рассказывала о нас и давала интервью, тем не менее, я почувствовала, что нуждаюсь в моральной поддержке, так что Бетси Дункан Смит пошла со мной. Я решила, что нет смысла нервничать. Не известно, каковы ставки, поэтому не стоит трястись заранее.

Я рассказала исполнителям завещания, что одной из наших самых насущных потребностей в финансировании был наем еще одного тренера в группу обучения собак, помогающим людям с различными заболеваниями. Я показала несколько видео, в том числе и записи с клиентами, которые получили наших собак, объяснив, какое влияние они оказали на их жизнь. Я также говорила об обнаружении рака и о том, как важно было выйти из стадии тестирования и перейти к практическому применению нашего метода, чтобы помогать спасать жизни людей.

Затем я решила максимально повысить ставки и поделиться с ними своей мечтой. Папа подготовил мне планы, обозначив на них здания и землю, и я объяснила, что было бы прекрасно получить их, обеспечив благотворительному фонду надежное пристанище. Построить на этом месте новое здание.

Я ушла с чувством, что мне удалось передать этим людям ощущение пользы от нашей работы. Но я знала, что другие фонды также подали свои заявки, так что нет никакой уверенности, что мы получим хоть какие-то деньги, и я выкинула этот эпизод из головы.

Нет слов, чтобы передать, что я почувствовала, когда услышала цифру. Мне пришлось попросить ее повторить. Восемьсот тысяч. Вау! Я понятия не имела, что денег будет так много. В истории МСД существовало много переломных моментов, жизненно важных эпизодов, но этот стал самым значительным. Я позвонила председателю фонда, Майклу Брандеру, и папе, потому что именно он помог мне подготовить почву, но ничего не говорила сотрудникам вплоть до того момента, когда письмо, подтверждающее получение денег, не легло ко мне на стол. Пока я не увидела запись черным по белому, все это казалось мне совершенно нереальным. Как только пришло официальное подтверждение, мы открыли две или три бутылки шампанского, которые я принесла, чтобы отпраздновать это важное событие.

***

Теперь я обладаю некоторой информацией о нашей благодетельнице – исполнители завещания любезно поделились ею со мной. Она была очень замкнутым человеком, и я знаю только имя – Сильвия. Она жила со своими родителями, а затем одна в семейном доме в Букингемшире. Ее предки были немцами, ее мать сбежала из Австрии как раз перед началом Второй мировой войны. Семья меценатки чувствовала, что новая родина отнеслась к ним по-доброму, и хотела что-то дать ей взамен.