— Итак… что ты думаешь?

— Хороший фильм, но не совсем запоминающийся или достойный повторения.

Кейт вскидывает руки вверх, затем толкает мою руку, раздраженная моим ответом: — Я даже не знаю, как это переварить. Знаешь что? Проблема мужчин в отсутствии эмоций. Почему вы, парни, не можете просто сказать, что вы чувствуете в реальном времени? Почему вы не можете просто сказать, что вы чувствуете в реальности? Почему вы не можете просто сказать о своих чувствах в реальности?

Эта тирада не имеет смысла, и я чувствую себя несколько атакованным, пока она ждет ответа, ее лицо становится свекольно-красным от гнева. Кажется, действие валиума закончилось.

— Ладно, во-первых… почему ты так на меня смотришь? Я не сделал ничего плохого, — напоминаю я ей, стараясь сохранять спокойствие, чтобы не разозлить зверя еще больше, — Во-вторых… тебе нужно поесть.

Ее плечи опускаются, поражение от всей этой неразберихи с попытками расшифровать поведение мужчины.

— Да, папочка. Но я не готовлю. Знаешь, вся эта жизнь в городе с прекрасными ресторанами.

— На вынос, детка.

Я заказываю еду, которую приносят довольно быстро. Мы продолжаем лежать в постели, есть и смеяться. Я замечаю время, не заказав обратный билет, но мне нужно вернуться домой. Если я успею на завтрашний рейс, то еще успею вернуться на работу в понедельник утром.

— Ной, ты проделал весь этот путь, — бормочет Кейт, копаясь палочкой в маленькой коробке с едой на вынос, но делает паузу, глядя на еду, — Ни один мужчина не спасал меня так, как ты.

— Ну, и никто в моей жизни не был таким занудой, как ты, — ухмыляюсь, облегчая ее настроение и снимая с нее чувство вины.

Она легонько шлепает меня, прежде чем ее лицо опускается, и приходит осознание. Вся эта история с Домиником повлияла на нее больше, чем я предполагал. Я никогда не был рядом с такой уязвимой и незащищенной женщиной. Обычно я трахаю их, а потом покидаю корабль, пока он не затонул вокруг меня.

— Эй, больше никаких грустных лиц.

Я приглашаю ее подойти ближе и снова обхватываю ее руками. Запах ее волос с клубничным ароматом напоминает мне о мыле, которое мама держала в нашей ванной. Снова успокаивая ее, я улучаю момент, чтобы просто обнять ее, без слов, чтобы разрушить этот момент.

— Почему это не может быть так просто? — шепчет она, — Знаешь, как то, что у нас есть.

— Потому что мы особенные. Человеческий эксперимент о том, как люди должны взаимодействовать.

Я чувствую, как ее рот расширяется на моей груди, ее улыбка не может скрыться от моего саркастического ответа. Мы легки, слишком легки. И постепенно чувство вины за то, что я игнорировал Кейт в течение последней недели, поглощает меня. Почему я должен выбирать?

— Ноа, тебе, наверное, пора возвращаться. Я уверена, что ты хочешь провести время с Морган.

Морган. Я совсем забыл. Черт!

— Черт, — говорю я.

Кейт отстраняется, с сомнением глядя на меня: — Ты не сказал ей, что приедешь?

— Я сказал ей, что кое-что случилось.

— О, брат, — разочарованно покачала она головой, — такая ошибка новичка в отношениях.

— У меня нет отношений, — поправляю я ее, — Мы просто трах…

— Ты трахнул ее? — восклицает Кейт, отстраняясь.

В ее выражении лица произошли изменения.

Почти обида.

Почему ей должно быть больно?

Это она подталкивает меня к себе.

— Конечно, ты это сделал.

Мы оба молчим. Я не знаю, что сказать. В одно мгновение все стало неловким, и, что еще хуже, мы лежим в одной постели. Не похоже, что я могу продолжать игнорировать ее.

— Ты расстроена? — спрашиваю я, пытаясь понять.

— Нет, — быстро признается Кейт, — Может быть, ревную, потому что у тебя отличный секс, а у меня нет.

Мои губы изгибаются вверх, ухмыляясь ее ответу: — У нас может быть весь прекрасный секс, если ты хочешь. Обещай, что в этот раз я буду на высоте. В этой постели тепло, и, по правде говоря, твои сиськи дразнили меня всю ночь, так что да…

Смех Кейт разрывает напряжение между нами: — Это объясняет, почему ты несколько раз «стучал» в меня своим клювом.

— Ты можешь использовать более подходящее слово, кроме «клюв»? Оно заставляет его звучать маленьким, а это, моя великолепная леди, далеко от истины.

— Шланг, — усмехается она.

— Идеально.

Кейт начинает рассказывать мне историю о том, как она ходила в гей-клуб с Эриком. На каком-то этапе мы оба зеваем, и мои глаза начинают опускаться. Не в силах больше сдерживаться, я погружаюсь в сон.

* * *

Я осторожно открываю глаза, темнота все еще окружает меня. Когда я напрягаюсь, чтобы открыть их пошире, я вижу небольшую щель в шторах, через которую едва пробивается солнце. Кейт прижалась к моей руке, и, стараясь не разбудить ее, я замечаю время на ее часах. Сейчас чуть больше шести вечера.

Рядом со мной она начинает ворочаться: — Эй, ты все еще здесь.

— Я никогда не брошу тебя просто так, — говорю я ей.

Открыв глаза, она борется, как и я. Выпустив зевок, она пытается сесть, потирая глаза.

— Тебе стоит уйти, — предлагает она, легко касаясь моих волос, — Я буду в порядке, Ноа.

Позволяя ей прикоснуться ко мне, я чувствую что-то, что задерживается в ее взгляде. Я не хочу покидать ее, отчаянно желая остаться и просто побыть вот так. Но дома у меня есть обязанности и, конечно же, Морган.

— С тобой все будет хорошо, — я провожу пальцем по ее щеке, останавливаясь у подбородка.

— Просто признай, что ты пришел сюда только для того, чтобы лечь со мной в постель, — шутит она.

— Цитируя Даки… «Это невероятно романтичный момент, а ты мне его портишь!».

Кейт откидывает голову назад, смех поглощает ее, пока она не начинает кашлять, что заставляет ее сбавить темп. Когда ей удается взять себя в руки, она снова сосредотачивается на мне. Взгляд, такой же, как и несколько мгновений назад, посылает во мне это неизвестное чувство.

— У нас с тобой нет романтики, — напоминает она мне.

Она права, мы делаем много вещей, но романтика — не одна из них.

— Я здесь, Кейт. Всегда.

— Я знаю, Ной, — она опускает голову, выражение ее лица меняется, когда ее глаза отдаляются от меня, — Возвращайся домой. Со мной все будет в порядке.

Я двигаюсь вперед, прикладываясь губами к ее лбу. Когда я медленно отстраняюсь, в сантиметрах от нее, биение ее груди ударяется о мою. Что-то заставляет меня задержаться, желая ее так, что стираются границы между нами.

Мы уже проходили этот