— Заслуженный отдых — это что? Это кто решает, заслужил ты или не заслужил?

— А ты, матрос, язвительный человек, — произнёс моряк. — К словам цепляешься, когда всё понятно. Когда тебя от дела отстраняют, так это не в кайф, как нынче выражаются. Ты, матрос, что-то изображаешь тут перед заслуженным человеком. Нехорошо это. Нехорошо.

Моряк неожиданно подошёл к двери и кулаком три раза стукнул в неё.

— Замуровали, береговые крысы! Морского волка замуровали, рыбьи вонючки! — Он отошёл от дверей и грозно заявил: — Уважать надо людей. Уважать! Иначе без уважения и понимание не наступит. А ведь смеху подобно будет, если я спрошу вас, уважаете ли вы меня? — Моряк повернулся лицом к Мякину и добавил: — Вот ты, матрос, уважаешь меня?

— Конечно уважаю, — испуганно ответил Мякин и добавил: — Вы извините меня, если я вас чем-то обидел. Извините.

Моряк снова подошёл к двери — наверное, хотел ещё раз постучать в неё. Он даже поднял правую руку с крепко сжатым кулаком, несколько секунд стоял не оборачиваясь, и Мякин успел заметить, что моряк как-то сгорбился, или это ему показалось.

«Показалось», — подумал Мякин, когда моряк опустил руку и обернулся к нему.

Физиономия моряка подчёркнуто обозначала железный характер, непроницаемые глаза не моргая смотрели прямо Мякину в лицо, и, казалось, он видит в Мякине что-то такое потаённое, что самому Мякину никогда в себе не замечалось.

— Ты, матрос, молчи. Меня обидеть нельзя. Таких как я обидеть невозможно. Разозлить можно, победить тоже можно, но обидеть — это уж никак! Понял, матрос?

— Да, — быстро ответил Мякин. — Понял.

— Вот то-то и оно, — уже менее категорично подтвердил моряк. — А что, концовка рассказа тебе уже не интересна?

— Интересна, конечно интересна, — торопливо ответил Мякин и хотел ещё что-то добавить, но затих в ожидании слов моряка.

— Интересно, значит, — произнёс моряк, строго разглядывая Мякина. — Тогда продолжаем.

Он на несколько секунд задумался и изрёк:

— А собственно говоря, и рассказывать больше нечего. Завёлся движок. Все с облегчением вздохнули и благополучно добрались до своих. Да, следует отметить, что старший об инциденте начальству не стал докладывать и нам не велел болтать. Мы и не болтали. Вот и весь рассказ.

Моряк замолчал. Молчал и Мякин. Наступившая пауза длилась недолго.

— А матрос, ваш товарищ, осознал свою ошибку? — спросил Мякин.

— Осознал, — ответил моряк. — На всю оставшуюся жизнь осознал. Погиб он через месяц, да так случайно, что и рассказывать нечего.

Собеседники помолчали некоторое время, а затем Мякин заметил:

— На военной службе всё не так, как здесь.

— Не так, — согласился моряк. — Но там забывалкины рискуют своей жизнью и чужой тоже, а здесь они ничем не рискуют. Вот так и живут забывалками, и хоть бы им хны.

«Зря так говорит моряк, — подумал Мякин. — У Герасима Ильича попробуй что-нибудь забудь — вылетишь из конторы, как дым из трубы!»

До утреннего обхода собеседники промаялись без разговоров. Моряк попытался почитать свою толстую книгу и, просмотрев несколько страниц, вздохнул и закрыл её, походил по палате, что-то хотел сказать Мякину, но, увидев, что тот лежит с закрытыми глазами, бросил эту затею и, в ожидании доктора, сам расположился в постели.

А Мякин тихо лежал и думал о том, что ему надлежит такое сообщить лечащему врачу, чтобы вернуться домой, вернуться в контору, а главное — избавиться от этой клинической скуки.

«Может быть, следует заявить, что у меня появился хороший сон и в голове больше не шумит? — размышлял Мякин. — А может быть, надо просто сказать: “Доктор, дорогой доктор, я хочу домой! Отпустите меня домой!”»

Доктор с помощницей появились гораздо позднее, чем его ожидали.

— Здрасьте, здрасьте, доктор! — пробасил моряк. — Заждались мы вас сегодня. И красавица с вами — и её уж так заждались, заморились аж! — Моряк поднялся с постели и сел на стул рядом с тумбочкой. — Будем осматриваться? — спросил он доктора, который на приветствие стандартно произнёс: «Добрый день» и ответил:

— Конечно будем.

— А стоит ли? — иронично спросил моряк. — Стоит ли заниматься этой ерундой, когда душа на берег просится?

Доктор немного устало улыбнулся и произнёс:

— Душа ваша, друг мой, может проситься куда угодно, а вот телом позвольте мне заняться. Не возражаете?

— Возражаю, вот именно возражаю, доктор! — громко заявил моряк.

— Как это так? — удивился доктор, оглянулся на помощницу и спросил: — Как у нас с температурой?

Помощница взглянула на термометр, лежащий на тумбочке.

— Вы что, стряхнули? — спросила она моряка.

Моряк широко улыбнулся и ответил:

— Ты, красавица, не беспокойся. Нет у меня температуры никакой. Вот хоть у матроса спроси. Матрос, ты не молчи! Скажи нашим лекарям, что у меня всё, как на капитанском мостике. Слышишь, матрос? — Сосед обернулся к Мякину, даже привстал со стула и, заметив, что Мякин немного нервничает, отвернулся от него и продолжил: — Мне, доктор, это всё ни к чему. Домой мне надо. — Моряк как-то сник и добавил: — Доктор, дорогой доктор, я хочу домой. Отпустите меня домой.

Слова моряка произвели на Мякина потрясающее впечатление. Он так разволновался, что подумал:

«Надо же? Опять опоздал! Не везёт мне!»

От огорчения он встал и подошёл к окну.

— А что там? — услышал он за спиной голос доктора.

— Там всё нормально, — ответила помощница.

— Вот что, господа пациенты! Давайте спокойно разберёмся. — Голос доктора звучал серьёзно, но не зло и, даже можно сказать, дружелюбно.

— Давайте разберёмся, — согласился моряк.

— Давайте посмотрим ваши последние анализы, — продолжил доктор.

— Давайте, — кивнул моряк.

Мякин услышал, как доктор шелестит бумагами, и, не отрываясь от оконного пейзажа, подумал:

«А ведь моряк-то страдает не меньше, чем я. Может быть, и больше. А сил-то уже мало, и домой просится как-то безнадёжно. А я? Я смогу твёрдо заявить о своих намерениях?»

— А вот здесь у вас серьёзно. — Мякин услышал докторский голос и обернулся.

Моряк с доктором сидели рядом на кровати. У доктора на коленях лежала папка с бумагами, которые они вдвоём тщательно разглядывали.

— Ну и что? — недоверчиво проворчал моряк. — Буду с этим жить. Вы думаете, что можно подмарафетить?

— Подмарафетить — не знаю, а улучшить качество можно, — ответил доктор.

— Улучшить качество, — недовольно повторил моряк. — Зачем? То, что сейчас имею, меня вполне устраивает.

— Сейчас имеете, а завтра можете потерять, — строго произнёс доктор. — Впрочем, вам решать. Подумайте и не принимайте быстрых решений. В вашем случае спешка не нужна. Посоветуйтесь с родными.

Моряк задумался, встал с постели и ответил:

— Хорошо, доктор. Спасибо. Я подумаю.

— Вот и хорошо, — произнёс доктор. — Подумайте. А пока мы вас