Мякин тихо вздохнул и совершенно искренне ответил:

— Таких не было.

— Значит, мудрый ты, матрос. А вот мы со старпомом тогда подумали, что вляпались в неприятную историю. История-то совсем не морская, а от желания помочь человеку. А вывод прост, как шпонка на втулке. Не просят тебя — не лезь куда не надо.

Стоим со старпомом, на часы смотрим — пора трап убирать. Замечаю, у старпома на лице улыбка появилась. Оборачиваюсь — вижу, боцман наш по причалу почти бегом к нам движется. Старпом от радости даже рот открыл — хотел, видно, что-то крепкое сказать, да от вида приближающегося боцмана слова все в голове исчезли. А я на лице радость свою не показываю, строгость напустил, изготовился боцману выговор залепить за опоздание. Стоим, ожидаем «беглеца», замечаем пакет здоровый у боцмана под мышкой — бережно он к нему относится. Поднимается к нам и докладывает: «Здравия желаю, разрешите приступить к обязанностям». Я, как можно строже, вглядываюсь в боцманское лицо, вижу, что довольство у боцмана появилось и даже сдержанная улыбка чуточку проявляется. «Фу-ты, ну-ты, — думаю про себя. — Неужто поправили мы здоровье боцманское?»

Моряк на минуту прервал свой рассказ, прокашлялся, вздохнул пару раз, лёг на постель и закрыл глаза. Мякин терпеливо ждал продолжения боцманской истории.

— Ты что там, матрос, заснул, что ли? — услышал он через некоторое время.

— Нет, что вы, — ответил Мякин. — Очень хочется узнать, чем закончилась эта история.

— Всем всё хочется узнать, — не открывая глаз, ответил моряк. — Много знать вредно, — добавил он и ухмыльнулся. — Ты не серчай, матрос. Это я просто пошутил. А про боцмана почти и нечего рассказывать. Поправился наш боцман. Угрюмость исчезла, и весёлость морская, как положено на корабле, появилась.

— А худсамодеятельность? — вежливо спросил Мякин.

— И самодеятельность появилась, — пробасил моряк. — всё как по приказу.

«А был ли приказ?» — подумал Мякин и тихо промолчал.

Он ещё некоторое время размышлял о рассказанной истории. Совсем не понял, для чего боцман на берег уходил и что за пакет у него оказался. Потихоньку мысли о боцмане ушли, и Мякин снова задремал.

— Обедать, будем обедать? — услышал он сквозь сон.

— Будем, а как же без обеда, — откликнулся моряк. — Не подхарчишься — не подлечишься. Матрос, просыпайся, камбуз приехал!

Мякин открыл глаза, с удовольствием потянулся и несколько секунд затаясь наблюдал, как просыпается его организм. Голова была свежа. Он, похоже, хорошо отдохнул. Мякин энергично встал, прошёл в туалетную комнату, немного ополоснулся и в бодром настроении вышел в палату. Сосед уже успел разместить обеденные тарелки на тумбочках.

— Давай, матрос, располагайся. Обедаем, — произнёс моряк и принялся за первое блюдо.

Мякин энергично похлебал бульон с вермишелью и, отстранив пустую тарелку, спросил:

— А что у боцмана за пакет оказался, когда он на корабль вернулся?

— Пакет? — переспросил моряк. — Да, пакет был. Да ты любопытный, матрос! Мы про пакет-то потом всё узнали, много позже, когда вся интрига с самодеятельностью раскрылась. — Моряк неспешно прожевал котлету, залпом выпил компот и только тогда добавил: — В пакете у боцмана худсамодеятельность находилась.

Мякин оторвался от второго блюда и вопросительно взглянул на моряка.

— Самодеятельность там была, — твёрдо повторил моряк. — Оказалось, что боцман где-то ночью надыбал журналов разных развлекательных и всю работу с матросами раскрутил, имея на руках готовые шутки, песенки и прочую веселуху. Вот как оно получилось.

Моряк замолчал, Мякину показалось, что он хотел ещё что-то сообщить о боцмане, но сообщения не последовало. Рассказчик прокашлялся и надолго замолк. Мякин тихонько закончил обедать, аккуратно сложил тарелки и, стараясь не потревожить соседа, осторожно подошёл к окну. По сухой стене забора можно было догадаться, что утренняя сырость прекратилась и, возможно, к вечеру подморозит. Мякин минут десять стоял молча, затем вернулся к себе и лёг, закрыл глаза и представил себе, как он вырвется из этого заведения.

«Надо бы обзавестись тёплой одеждой», — подумал он и с этой мыслью задремал.

— К вам посетительница, — услышал он сквозь сон и открыл глаза.

Дежурная медсестра стояла у кровати соседа и ждала ответа.

— Да-да, — пробасил моряк. — Сейчас я выйду.

— Она хочет пообщаться с вами здесь, в палате, — произнесла сестра.

— Пообщаться в палате? — переспросил моряк.

— Она так сказала, — ответила сестра.

— Хорошо, — согласился моряк, поднялся с постели, оправил одежду. — Через минуту я буду готов.

Стараясь быть энергичным, он прошёл в туалетную комнату и, действительно, через минуту вернулся. На нём поверх тельняшки красовалась спортивного вида куртка. Редкие седые волосы были строго зачёсаны назад, отчего его общий вид приобрёл некоторую важность. До того суровое лицо получило ещё большую строгость, и, глядя на несколько преображённого моряка, Мякин подумал, что его сосед, пожалуй, по службе, может быть более строгим, чем Герасим Ильич.

— Я готов, — произнёс моряк. — Запускайте.

— Здравствуй, котик! — Уже немолодая, но эффектная дама уверенно появилась из-за дверей. — Ты здесь не один, — добавила она, мельком взглянув на Мякина и, обратившись к медсестре, по-деловому распорядилась: — Будьте любезны, голубушка, пакеты, что я оставила возле вас, принесите сюда. Котик, нам же обещали комфорт? А у тебя… — Дама снова взглянула на Мякина и в этот раз, прищурившись, осмотрела его более подробно.

Мякин ссутулился и попытался не смотреть в сторону дамы.

— Мамочка, — пробасил моряк. — Это матрос. Мы здесь подружились и славно проводим время. Полный комфорт!

— Вижу, вижу, — быстро отреагировала дама. — Тебе везде нужны матросы. Кстати, я говорила с врачом.

Моряк несколько насторожился и спросил:

— Ну и что он тебе сообщил?

— Котик, надо лечиться, серьёзно лечиться, — ответила дама.

Дверь палаты отворилась, и появилась медсестра с двумя большими пакетами.

— Поставьте это сюда, — сухо приказала дама и, обратившись к моряку, добавила: — Это тебе, котик, гостинцы. Всё, что ты любишь. — Она по-хозяйски обошла палату, взглянула в окно. — Пейзаж здесь у вас не очень, — и, не обращая внимания на Мякина, произнесла: — У тебя, котик, нынче матрос-одиночка или целая команда?

— Мамочка, — как бы извиняясь, произнёс моряк. — Ты уж как никто можешь меня понять! Мне одному никак нельзя.

— Да, котик, я понимаю, — немного недовольно произнесла дама. — Ну да, Бог с тобой. Всё равно нам переезжать.

— Как переезжать? — удивился моряк и вопросительно взглянул на притихшего Мякина. — Погоди, погоди, мамочка! Как переезжать? Куда? Зачем? Да ты присядь сначала, а уж потом…

Дама остановилась возле стула и безапелляционно заявила:

— В другую клинику. Ты, котик, не волнуйся. Это недалеко. Там тебя ещё раз проверят, а уж потом решим…

— А когда переезжать? — уныло спросил моряк.

— Завтра. Я уже договорилась, — ответила дама.

Она аккуратно, даже можно сказать,