инструктора за оружие хвататься нельзя».

Что ещё говорит «Руководство по стрелковому делу»? Или там было «Наставление ...»? Уже не помню. Да и неважно.

Итак: «Разборку, как и сборку, автомата следует производить на столе или чистой подстилке». Мои глаза снова пробежались по находящемуся передо мной «натюрморту». Стол – есть, автомат – тоже. Подстилки нет, но и без неё можно обойтись.

Далее: «Части и механизмы необходимо класть в порядке разборки, обращаться с ними осторожно, не класть одну часть на другую и не применять излишних усилий и резких ударов».

– Чего ты ждёшь? – недоумённо спросила строгая женщина в военной форме, не дождавшись от меня каких-либо действий после её разрешающего кивка.

– Соответствующей команды. – лаконично ответил я, продолжая прокручивать в голове последовательность выполнения предстоящего упражнения: «Взять автомат за шейку приклада или цевьё, отсоединить магазин, проверить отсутствие патрона в патроннике, сделать контрольный выстрел».

На словах «контрольный выстрел» мои глаза самопроизвольно посмотрели на Опалову, а указательный палец слегка согнулся.

– Хм! – едва заметно, но всё-таки смутилась Ольга Станиславовна (а нечего было меня застраивать!) – Курсант Елизаров, к неполной разборке оружия приступить!

– Есть! – во второй раз за неполные пять минут воскликнул я, одновременно подхватывая автомат под цевьё.

Выполняя контрольную проверку на наличие случайно забытого в автомате патрона, на старосту я уже не смотрел. Мои руки словно зажили самостоятельной жизнью, отодвинув в сторону мешающие им сейчас мозги. Только краешек сознания фиксировал некоторую неуклюжесть в движениях. Словно делалось что-то хорошо знакомое, но на какое-то время отчего-то позабытое.

– Готово! – воскликнул я, укладывая газовую трубку вместе с разобранным автоматом на стол и возвращая основное управление голове.

– Ровно девятнадцать секунд. – подвела итог моим стараниям не верящая своим глазам и показаниям секундомера Ольга Станиславовна.

И пусть в норматив на «отлично» уложиться у меня не получилось, но, вспоминая раздражающую зажатость своих движений, твёрдую тройку я честно заработал. С чем себя и поздравил, мысленно погладив по голове. Что в который раз напомнило о необходимости подстричься.

– Ты где так научился? – удивлённо спросила меня Говорова.

– Не помню! – буркнул я, понимая, что из-за своей несдержанности опять прокололся, причём буквально на ровном месте.

– Как так? – ещё больше удивилась Ольга Станиславовна.

– А вот так! – был мой исчерпывающий ответ.

– Кто-то сможет собрать? – указала поражённая произошедшим наставница на разобранный автомат, обведя взглядом не менее ошарашенных девушек и чуть задержав его на старосте нашего седьмого «Б».

Не получив ни от кого положительного ответа, женщина, вернувшись ко мне, вопросила:

– Слава?

Я молча кивнул головой – пропадать, так с музыкой! И после незамедлительно прозвучавшей команды приступил к процессу, обратному только что проделанному.

Вот здесь я немного вылетел за максимально допустимые тридцать две секунды. Но расстраиваться по этому поводу даже не подумал. Всё-таки и тело у меня сейчас не то, что было раньше, и необходимые навыки оно, судя по ощущениям, растеряло. Тем не менее, похвалу, прозвучавшую от наставницы после завершения упражнения, считаю вполне заслуженной.

А уж какое было выражение лица старосты моего класса! Словами не передать! «Вот тебе за труса!» – подумал я мстительно, чтобы через секунду себя одёрнуть.

«Герой, блин! Самоутвердился среди малолетних подростков. Да ещё девчонок!» – теперь уже неприязненно к самому себе размышлял я, опустив взгляд и вытирая пахнущие оружейной смазкой руки о свои выделяющиеся на общем фоне спортивные штаны. «Хотя не всё так однозначно в этом времени в отношениях между полами!» – вспомнив местные реалии, несколько успокоился я.

Дополнительной наградой мне послужили восхищённые глаза Лады и её робкие аплодисменты, поддержанные ещё парой девушек моего класса и значительно большим их количеством из коллектива параллельного.

Вот, казалось бы, и фигура у девушки немного полновата, что, как я думал раньше, не совсем в моём вкусе, и лицо простоватое, и причёска – словно взрыв на макаронной фабрике, но запала она в мою душу и выпадать оттуда, судя по всему, не собирается. Хотя, если потрясти посильнее, может и вывалится, пока не совсем укоренилась, но в том-то и дело, что трясти ничем и ничуть не хочется.

А другие девчонки смотрели на меня кто с удивлением, кто с недоверием. Были и радостные взгляды, в основном моих одноклассниц, которые поглядывали на стоящих напротив толи оппоненток, толи конкуренток с выражением, мол: «Знай наших! Если даже пацан такое смог, то мы тем более сможем! Наше воспитание!»

А мадам Говорова, забрав разобранный, а потом собранный мною автомат, отнесла его в сейф возле входной двери, вернувшись с ещё одним средством для уничтожения непрошенных гостей.

– А с этим такое сможешь? – женщина, проверив не заряженность, положила передо мной что-то, что своим видом походило на упрятанный в сейф семьдесят четвёртый, и в то же время сильно от него отличалось. Представив мысленно оба автомата рядом, я понял, что так могли выглядеть на фотографии заслуженный ветеран-дед и перенявший от него всё самое лучшее повзрослевший офицер-внук.

Прежде всего (и это сразу бросилось в глаза) автомат имел дополнительную рукоятку под цевьём и, по-видимому, телескопический регулируемый приклад, а на крышке ствольной коробки и со всех сторон цевья крепились какие-то ребристые планки. Потом я разглядел изменённую форму пистолетной рукоятки и то, что приклад можно сложить. С удивлением рассматривал непривычную форму мушки и полупрозрачный прикреплённый магазин, долго искал шомпол. А назначение различных кнопочек и рычажков я мог только предполагать. И это только то, что я смог разглядеть снаружи. А что скрывается внутри?

– Без команды и без учёта времени. – уточнила наставница, видя, что я рассматриваю новое для меня и явно незнакомое оружие.

И только я открыл рот, чтобы отказаться от предложенного невыполнимого для меня задания (хоть автоматы внешне чем-то схожи, но и различий в них тоже хватало), как со мной что-то произошло.

Сознание моё продолжало оставаться чётким и ясным, я всё видел и слышал, обонял и осязал, ощущал руками и ногами. Но управлять своим телом уже не мог. Мой рот резко захлопнулся, неприятно ударив зубами нижней челюсти о сотоварищей верхней. Ноги раздвинулись, обеспечив телу более устойчивое положение в пространстве. А руки снова объявили о своей независимости от головы.

Но это было совсем не то ощущение, что я испытал несколько минут назад, когда производимые действия настолько привычны, что для их выполнения осознанная мыслительная деятельность становится ненужной и вместо неё подключается мышечная память,