царицынские собрания появились по необходимости, а в результате стали значительным явлением, способствовавшим объединению. Когда хиппи собирались большой толпой в центре города, их все чаще и чаще преследовали, арестовывали, а то и избивали. Тогда возникла идея отпраздновать 1 июня где-нибудь подальше от посторонних глаз. По словам Кости Манго, это именно он в 1975 году предложил для встречи место рядом со своим домом, в парке, где находилась бывшая императорская усадьба Царицыно[429]. Сегодня бывшее место встречи хиппи — это ухоженная лужайка перед отреставрированным дворцом в модном и современном городском парке. А много лет назад это были заброшенные руины, окруженные полянами с высокой травой, на московской окраине. Поэтому не случайно те хиппи, которые чувствовали себя наиболее преследуемыми, искали для своих встреч «Поляну» — как это место стало называться на хипповском языке. Лидером этой тусовки был Юрий Попов по прозвищу Диверсант, хипповавший с давних пор и принимавший участие в демонстрации 1971 года. Диверсант неоднократно становился жертвой карательной психиатрии и неистово отстаивал свое право принимать наркотики. В своем обращении, призывающем хиппи собраться в Царицыне — он датировал его 1976 годом, — он выглядит скорее усталым мудрецом, чем молодым авантюристом. Он не зовет людей повеселиться, а смотрит на это как на призыв к аутсайдерам найти своих единомышленников. Диверсант написал приглашение в лирической, слегка витиеватой манере, типичной для его произведений, которая и сделала его известным в сообществе писателем:

Когда ты одна наклоняешься к роднику и вглядываешься в собственные глаза, тебе кажется глубина их бездонной, но рядом с тобой появляется человек, и ты чувствуешь притяжение иной вселенной, живой, волнующей, ждущей…[430]

После демонстрации 1971 года Диверсант разругался с Солнцем и с тех пор старался держаться от бывшего лидера московских хиппи подальше, и даже не сказал Валерию Стайнеру — Киссу, с которым организовывал первую царицынскую встречу, что день 1 июня был знаменателен именно из‐за демонстрации 1971 года[431]. Единственную отсылку к первоначальному призыву Солнца к коллективному действию можно заметить в обращении Диверсанта к детям как к кому-то, кто был сродни хиппи и духовно с ними связан. Это была прямая отсылка к лозунгам про трагедию вьетнамских детей, на которые Солнце получил одобрение в Моссовете. Несмотря на то что между демонстрацией и первым собранием в Царицыне прошло всего пять лет, духовная дистанция между этими двумя событиями была огромной, что дало возможность Диверсанту заново «придумать» этот день и превратить его в традицию. Сам Солнце, похоже, ни разу не посетил Царицыно. Как и собрание Москалева на Психодроме в 1978 году, сбор «на Поляне» был историческим событием в отсутствие исторических фактов. И все же у него была своя историческая функция: не допустить того, чтобы история в целом и история хиппи в частности осталась в руках официальной советской системы. Интуитивно хиппи понимали: чтобы их альтернативный мир не потерял свою силу, им нужна собственная версия прошлого. Через пять лет, в 1981 году, друг Диверсанта Сергей Троянский выступил с призывом традиционно собраться в Царицыне. Но на этот раз Троянский прямо сослался на демонстрацию 1971 года, изложив ту версию истории хиппи, которая воспевала их стойкость и долговечность, а также подчеркивала их сегодняшнюю актуальность:

В 1971 году произошла достопамятная молодежная демонстрация. С тех пор каждый год первого июня, в День защиты детей, на свою демонстрацию в Москве собираются волосатые. Изменился ли с тех пор их внутренний мир, их мировоззрение? Хиппи были дети цветов, и символически 1 июня был их день. Они провозгласили уход из порочного общества лжи и насилия в свой личный мир любви и цветов. Некоторые из них пожертвовали свободой и даже жизнью. За личный мир в тоталитарном государстве дорого платят. Многим плата показалось слишком высокой, и они вернулись. Высока ли плата — на этот вопрос ответят новые[432].

Кульминацией ритуальной практики внутри Системы был, без всякого сомнения, созданный ею ежегодный летний лагерь на Гауе, недалеко от Риги, который начиная с 1978 года проводился как минимум в течение девяти лет. В разговорах постоянно всплывает история хипповского летнего лагеря в Крыму в начале 1970‐х, который разгоняли милицией то ли на вертолетах, то ли на катерах, то ли на том и на другом, но мне не удалось найти никаких тому свидетельств, все так и осталось на уровне слухов[433]. Но не исключено, что есть доля правды в этой хипповской легенде: многие свидетельствовали о существовании небольших компаний на Черноморском побережье Крыма до середины 1970‐х, однако нет никаких сомнений в том, что у первой Системы организованных постоянных летних лагерей там или в другом месте не было и она не предпринимала никаких попыток создать что-то структурно оформленное. Все встречи носили случайный характер. Именно Второй Системе было суждено обеспечить странствующим хиппи постоянное место для летних встреч.

Все началось в 1977 году с десятилетнего юбилея альбома Sergeant Pepper группы «Битлз» — он считался международным гимном всемирного движения хиппи (правда, западные хиппи могли с этим не согласиться)[434]. 1967‐й также назывался годом начала движения советских хиппи. Информационная сеть Системы разнесла весть о том, что встреча по случаю юбилея состоится в Вильнюсе. Съехалось не так много людей, но те, кому удалось приехать, так прекрасно провели время, что договорились встретиться еще раз в месте под названием Солнечное на берегу Финского залива, недалеко от Ленинграда[435]. Главными организаторами были Сергей Москалев и Геннадий Зайцев. Несмотря на то что они во многом были очень разными людьми, друг с другом общий язык они нашли, согласившись в главном: в жизни хиппи должны быть некоторые правила и внутренняя организация. Также они были решительно настроены снова и снова собирать людей вместе, в разных местах и при разных обстоятельствах, но всегда при этом осознавали особенности хипповского общения. Это означало использование совместных финансовых и материальных ресурсов, а также честность и доверие друг к другу, терпимость к разного рода чудачествам — по крайней мере, до тех пор, пока эти чудачества не причиняли никому вреда и не ставили под угрозу всеобщее благо. Они не приветствовали наркотики и даже алкоголь, тем самым решительно порывая как с первой Системой, так и с теми, кто постоянно экспериментировал с наркотиками. Первым лагерь не был особенно интересен, поскольку Солнце и его компания устраивали в крымском Гурзуфе свою собственную тусовку, которую меньше волновала идеология, но которая оказалась такой же долговечной, как и Гауя[436]. Тех же, чей жизненный опыт включал наркотики, было тяжелее списать