– Это здесь, – мрачно произнес криминолог и толкнул дверь.

Гюэль сидел на возвышении внизу амфитеатра лектория за маленьким рабочим столом и правил какую-то рукопись. Услышав, как скрипнула дверь, он поднял голову и был явно удивлен появлением коллеги.

– Саломон?

– Привет, Альфредо. Позволь представить тебе лейтенанта Лусию Герреро из ЦОПа. Она хочет задать тебе несколько вопросов.

– Из ЦОПа? – удивился Гюэль и, отложив рукопись, смотрел, как они спускаются по центральному проходу аудитории.

Лусия уселась на первый ряд справа от прохода, точно напротив профессора, словно была студенткой, пришедшей на лекцию. Таким образом она заняла доминантную позицию и заставляла его смотреть наверх. Зато ей было прекрасно видно каждое его движение.

Саломон занял место в том же ряду, но мест на десять левее, с другой стороны прохода. Лусия поняла, что получилось: при такой рассадке Альфредо Гюэль не мог одновременно держать их обоих в фокусе.

– Мы расследуем убийство, – сказала она.

Больше никаких объяснений она не дала, и профессор воздержался от дальнейших вопросов. Казалось, он ждет, чтобы понять, что от него хотят. Бросив быстрый взгляд на свои роскошные часы «Омега Спидмастер», он дал понять, что ему, кроме разговоров, есть чем заняться. На его руке, вокруг запястья и большого пальца, была закреплена толстая голубая шина.

– Вам нравится горный спорт? – вдруг спросила Лусия безразличным тоном.

Гюэль за очками вытаращил глаза.

– Да… А, собственно, в чем дело?

– Вам известен сектор Рибагорца?

– Нет, а где это?

– Провинция Уэска, по шоссе на Бенаск, в предгорьях Пиренеев.

– А, да, я туда однажды ездил… Там прекрасный лыжный комплекс Серлер.

– Когда вы там были?

– Затрудняюсь сказать… Но достаточно давно.

– Более двадцати лет назад?

На этот раз Гюэль, похоже, был озадачен.

– Что? Не знаю, говорю вам… но вполне возможно…

– Вы там были зимой или летом?

– Кажется, летом… Да, точно, летом.

– Тогда почему вы вспомнили лыжный комплекс?

– Что? Не знаю… Так, к слову пришлось…

– И чем вы там занимались, если не катались на лыжах?

Оборот, который принимал разговор, все больше и больше приводил университетского профессора в замешательство.

– Рафтингом, каноингом, горными восхождениями… Но я…

– Вам известно озеро Барасона неподалеку от Грауса?

– Озеро?.. Я не знаю… может быть… Помнится, там вообще было много озер… Названия я позабыл.

– Вы там купались?

– Я уже сказал, что плавал на каноэ.

– А туннели там были? Вам приходилось проходить сквозь туннели? Вы случайно не помните?

Взгляд Гюэля перебегал с Лусии на Саломона, словно он следил за теннисным матчем.

– А?.. Да что вам, в конце концов, надо? В этом районе что-то произошло? И какое отношение это имеет ко мне?

– Вы знаете такое место: Бенальмадена? – продолжала Лусия, не обращая внимания на его реплики.

– Только по названию. Никогда там не был. На мой вкус, там слишком много бетона и туристов…

– А Сеговия?

– А что Сеговия? Ясное дело, я знаю Сеговию! Отсюда до нее часа два пути.

– Вам что-нибудь говорит имя Габриэль Шварц?

– Нет. А должно?

Гюэль повернулся к Саломону и посмотрел на него ошалелым взглядом.

– Это что, допрос? Саломон, ты можешь объяснить мне, что здесь происходит?

– Ты спрашивал в библиотеке «Метаморфозы»? – поинтересовался криминолог, не обращая внимания на вопрос.

Если удивление Гюэля и было притворным, разыграно оно было великолепно.

– «Метаморфозы»? Овидия? Да я их даже не читал. У меня другие интересы… И вообще, к чему все эти ваши вопросы?

– И тем не менее ваше имя фигурирует в списках библиотеки Франсиско-де-Витория, – сказала Лусия. – В начале года вы заказывали эту книгу в хранилище…

Гюэль был изумлен.

– Что? Да никогда в жизни! – Он глубоко втянул в себя воздух. – Я не понимаю ничего из того, что вы мне тут рассказываете!

Хотел что-то прибавить, но вдруг осекся и задумался.

– Подождите: время от времени мои второкурсники нуждаются в книгах, которые доступны только студентам третьего курса. Бывает, что я даю им свою карту и они получают книги по ней на мое имя. Может, так и было дело. Но не понимаю, с чего это кто-то из моих студентов мог заинтересоваться… Овидием. И при чем тут… убийство?

– И вы даже не озаботились узнать, что за книги берут студенты на ваше имя? – спросила Лусия.

Гюэль обратил к ней взгляд, который вряд ли потянул бы меньше, чем на несколько мегатонн.

– С каких это пор книга стала оружием? Единственное, что они могли делать под моим именем в библиотеке, так это… читать. И с каких это пор ЦОП интересуется заказом книг в университетской библиотеке?

– С тех самых пор, как книга может привести нас к убийце, – ответила Лусия. – А что у вас с рукой?

Она ясно увидела, что профессор смущен.

– Ничего. Упал и вывихнул запястье. Идиотский случай, – сказал он, поколебавшись.

Гюэль врал. Все эти сказки о языке тела по большей части ерунда. Как и легенда о том, что 93 % нашего общения невербальны. Это утверждение не имеет под собой никакой научной базы. Как и то, что если трогаешь себе лицо или смотришь в другую сторону, значит, врешь. Все подобные жесты можно расценить просто как эмоциональную неловкость впечатлительных натур. Или еще есть теория, по которой психопаты всегда смотрят тебе прямо в глаза, потому что у них вообще нет эмоций. Вздор и ерунда. Все так называемые фокусы коучей и гуру коммуникаций работают только в фильмах или романах. А вот что действительно более достоверно, так это то, что лгун всегда приводит меньше деталей и имеет тенденцию повторяться. В действительности наиболее информативен не язык тела, а то, что и как говорят люди.

Повреждение запястья… При каких обстоятельствах?

Лусия взяла эту информацию на заметку. Ее мозг, привыкший классифицировать, регистрировать, сортировать, работал на полную катушку.

– Благодарю вас, доктор Гюэль, – сказала она, вставая.

– Спасибо, Альфредо, – сказал Борхес.

– Саломон, ты объяснишь мне, что все это значит? – резко, словно в чем-то обвиняя, крикнул им вслед университетский профессор, еле сдерживая гнев, пока они шли по аллее к воротам.