У нее обозначился еще один вызов.

– Это все? – спросила она.

– Пока все.

– У меня еще вызов. Пока. Спасибо, Ариас. Будем держать друг друга в курсе.

Она нажала кнопку соединения. Это был Адриан.

– Лусия, я нашел, где ваш убийца брал сюжеты для своих мизансцен, – с торжеством объявил он.

Ночь вторника

По ней будто прошел электрический разряд.

– Я получил книгу, которую ждал. В ней более двухсот иллюстраций картин, написанных в Италии, Испании, Франции и в северных странах, начиная с конца шестнадцатого века и кончая началом восемнадцатого. Там все ваши мизансцены.

– Как это понять, «все мизансцены»?

– Я пошлю тебе рисунки, – сказал Адриан. – Первая мизансцена, та, что относится к восемьдесят девятому году, соответствует картине анонимного художника семнадцатого века «Кефал и Прокрида».

Она открыла «Вотсапп».

Дери тебя кот! А ведь Адриан прав: женщина на картине сидит анфас, ноги раскинуты в стороны, мужчина стоит на коленях между ее бедер, спиной к зрителю, обвив рукой ее торс, а она положила руку ему на плечо. Все так, все соответствует. На месте преступления нижняя часть тела мужчины закрыта красной тканью, а колени и бедра женщины – зеленой.

– Это невероятно! – вскрикнула она. – Все сходится!

– Вторая картина соответствует второму месту преступления, в Сеговии. Это полотно итальянской школы семнадцатого века «Смерть Гиацинта»… Смотри, – сказал Адриан, – позы те же. Мужчина сидит на корточках, словно прислонившись к дереву, а женщина – между его колен, опершись спиной ему на грудь и положив ему на бедро левую руку. У мужчины на плечи наброшена красная ткань, а у женщины на бедра – зеленая. Разница только в том, что на картине изображена не женщина. Кроме этой детали, все сходится: сандалии у них на ногах, которые не соответствуют размерам, маленький букетик белых цветов и даже теннисная ракетка!

– Вот черт, – выдохнула Лусия.

– И это еще не все. Вот тебе третья картина: двойное убийство в Бенальмадене. Мизансцена повторяет полотно Жана-Франсуа де Труа «Пирам и Тисба», написанное около тысяча семьсот десятого года. Здесь тоже полное соответствие: мужчина лежит на спине, рубашка его распахнута на груди, левая рука вытянута вдоль тела, правая лежит на груди. На ногах сандалии с обвязкой из толстой веревки, поперек бедер красная накидка. Женщина лежит на боку рядом с ним, обнаженная до пояса, и между грудей у нее торчит кинжал.

– О господи! – не удержалась Лусия. – Перед ним что, лежала эта книга?

– Вполне возможно; не забывай, что в восемьдесят девятом году еще не было интернета.

– Спасибо, Адриан, – прошептала она. – То, что ты нашел, просто фантастика!

Наступило молчание, и она догадалась, что он улыбается.

– Не за что… Лусия? Не забывай, что ты мне тогда сказала: мои старания заслуживают совместного ужина.

– Не забываю.

Отсоединившись, она сразу позвала Саломона, крикнув ему через дверь. В коридоре зазвучали его тяжелые шаги. Он постучал в дверь:

– Можно?

– Входи!

– Что случилось? – с тревогой спросил он.

Лусия показала экран своего телефона и увидела, как расширились его глаза, когда профессор водрузил на нос очки и склонился над телефоном.

– Вот это да! – произнес он, и голос его дрогнул. – Похоже, все начинает проясняться…

Ночь вторника

– Ты какая-то нынче скованная, Асса, – сказал Алехандро.

– Это все из-за стресса и из-за той гребаной истории…

Она лежала на кровати на животе, и из одежды на ней были только розовые трусики с надписью «Рианна» по бокам. Пальцы испанца погружались в расслабленные мускулы ее спины, разминая и разглаживая дельтовидные, трапециевидные и большую спинную с проворством настоящего кинезиолога.

Асса замурлыкала, как кошка. Алехандро принялся за близнецовые мышцы под самыми коленями, потом медленно поднялся к бедренным, ягодичным, приводящим…

Когда же руки Алехандро подобрались к розовому треугольнику трусиков, Ассу охватило нежное тепло.

Она тихонько рассмеялась. Ей нравилось, когда он так трудился над ней. Но когда кончики его пальцев скользнули под тонкую ткань в том месте, где было средоточие сладостного тепла, она зарычала, развела сложенные ноги и оторвала живот от кровати, выгнувшись самым бесстыдным образом.

Алехандро нащупал повлажневшие складки больших губ, убедился, что влаги там хоть отбавляй, и сразу ощутил, как затвердел его член. Быстро схватив презерватив, он почувствовал жар, которым обдала его Асса, когда он проник в нее. Внутренние мышцы Ассы массировали его по всей длине. Она застонала. Алехандро взял пальцами ее напряженные соски и приподнялся над ее спиной, как бык.

– Я не просила счастливого конца, – попыталась она спрятаться за шуткой.

Но голос ее звучал хрипло. В следующий миг Алехандро буквально пригвоздил ее к матрасу и вошел в нее так глубоко, насколько было возможно. Асса задохнулась и застонала, всем телом отвечая на его движения. Смешались воедино пот, слюна, жидкости двух тел и их дыхание. Нежный рисунок лопаток, плотная округлость ягодиц под его животом, выгиб позвоночника под смуглой кожей…

Спустя двадцать минут, после того как они трижды поменяли позицию, Асса пошла выбросить презерватив в мусорную корзину и принести две бутылки пива из холодильника.

– А каким тебе представляется тот тип, которого мы разыскиваем? – спросила она, усевшись на него верхом и отхлебнув пиво прямо из горлышка.

– Не знаю… А ты каким его представляешь?

Она задумалась.

– Он высокий, симпатичный, образованный, умный, ему лет пятьдесят…

Алехандро гоготнул.

– Ну знаешь, это не облик, а какая-то фантасмагория.

Асса рассмеялась и поставила холодное донышко бутылки ему на живот.

– Эй, холодно же!

Алехандро отпихнул ее, пролив немного пива, и перевернулся на кровати. Потом встал и направился к двери. Когда он вернулся, Ассу поразил его слишком пристальный взгляд, и на какую-то долю секунды ей показалось, что перед ней совсем другой человек.

– А что, если с самого начала все было совсем не так? – спросил он не своим голосом.

– В каком смысле?

В его голосе, в его тоне появилось что-то непривычное. Что-то такое, чего она раньше не знала. Помимо воли, по ее телу пробежала дрожь.

– Давай предположим, что первое убийство и последние два совершил не один и тот же человек.