– Девятнадцать градусов. Я не люблю ставить обогреватель на максимум. Во-первых, жара расслабляет мозг, а во-вторых – губит планету.

– Ну если ты так считаешь… Я собираюсь отдать на экспертизу письмо, которое мне вручили в отеле, – продолжала она. – Даже если я и сомневаюсь, что наш фигурант оставил следы, надо проверить все без исключения: тип бумаги, тип печатного устройства… И прежде всего: как ты думаешь, можно ли будет прояснить историю с цитатами?

Саломон покачал головой.

– Надо будет зайти в книжную лавку к одной моей знакомой. Может быть, она узнает, откуда эта фраза.

– Ты думаешь, цитата малоизвестная?

Он улыбнулся.

– Я не учитель начальной школы, а преподаватель университета.

* * *

Книжный магазин «Галатея» открывался в 10:30. Было 10:21. Они дожидались на улице Книготорговцев, заледеневшей и мглистой, от холода притопывая ногами по уличным плиткам. Ровно в 10:29 к ним быстрым шагом подошла худощавая женщина лет пятидесяти.

– Саломон? – сказала она, глядя на него над узкими очками для чтения. – Тебе так не терпится нынче утром что-нибудь у меня купить?

– Мне нужна особенная книга, – ответил он.

Женщина открыла дверь, они вошли в маленькую прихожую и повернули налево, собственно в магазин.

– Что за книга?

– «Метаморфозы» Овидия… Тебе это о чем-нибудь говорит?

Женщина испепелила его взглядом поверх своих запотевших очков. Лицо у нее было сухощавое и чуть вытянутое.

– За кого ты меня принимаешь? Я думаю, у меня даже два издания.

Саломон взял из рук Лусии прозрачный пакет с запиской, которую она получила, и протянул женщине.

– Что это?

– Вот эти слова… Как думаешь, могут они быть из «Метаморфоз»? – спросил он, указывая на последний абзац.

Женщина нагнулась, прочла и покачала головой.

– Возможно. Дайте-ка мне немного покопаться…

Она порылась на нижней полке этажерки и вытащила три книги ин-кварто[29], переплетенных в синий сафьян, с тройным золотым обводом на обложке. Она так долго их перелистывала, что у Лусии затекли ноги.

– Вот, смотрите, нашла: «Ты – мое мучение и мое преступление; на твоем надгробии напишут, что ты погибла от моей руки; это я – творец твоей смерти. Но в чем состоит мое преступление? Ведь оно разве что преступление игры – или преступление любви». Это цитата из описания смерти Гиацинта.

– И Адриан говорил о смерти Гиацинта, когда искал изображения в «Гугле», – вспомнила Лусия.

– Это не тот же самый перевод, – заметил Саломон, наклонившись над текстом и сравнивая текст с анонимным письмом. – Некоторые слова не совпадают.

– Это все, что у меня есть.

– Но ты говорила о двух изданиях…

Женщина прошла в соседнюю комнату и вернулась с огромным фолиантом в кожаном переплете, который весил, наверное, не меньше трех кило, и начала нехотя его перелистывать.

– Сожалею, – сказала она, найдя соответствующее место и сравнив его с текстом письма, – но этот перевод тоже не блестящий.

Саломон повернулся к Лусии.

– Либо это переведено с латыни человеком, который небрежно отнесся к словам оригинала, либо существуют еще другие переводы…

Хозяйка магазина посмотрела на них из-под очков, как сокол-чоглок, который выслеживает ласточку.

– А что за слова, о чем речь?

– Извини, Палома, – сказал Саломон. – Это дело очень деликатное. Лусия – сотрудница ЦОП, и все это имеет отношение к уголовному расследованию…

– Ага, я вижу, ко мне явились не то комиссар Мегрэ, не то Майк Хаммер в компании с Гражданской гвардией… Ты не перестаешь меня удивлять, Саломон, – с иронической улыбкой прокомментировала Палома, покосившись на кобуру, висящую на боку у Лусии.

– Ты не поверишь, насколько хорошо сказала! – бросил профессор, направляясь к двери.

На улице он повернулся к Лусии.

– Библиотека юридического факультета… Может, там есть другое издание. Теперь мы знаем, что цитата точно из «Метаморфоз» Овидия, а у Сесара Болкана дома было два экземпляра.

– Знать бы, где их искать, мы бы сразу сверили тексты с переводами, – сказала она. – Я предупрежу Бустаманте: надо удостовериться, что оба экземпляра опечатаны.

С улицы Книготорговцев они вышли на Поперечную улицу, прошли через скользкий лабиринт узеньких улочек, мощенных плиткой, и поднялись по авеню де-лос-Маристас к зданию юридического факультета.

По пути им трижды – на площади Сан-Блас, на улице Эспехо и на перекрестке бульвара Сан-Висенте и авеню де-лос-Маристас – попадались маленькие афишки, приклеенные к фонарям и к стенам и набранные крупным шрифтом: афишки должны были привлекать внимание.

НАСИЛЬНИК СРЫВАЕТ ЗЛО НА СТУДЕНТКАХ!

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ,

НЕ ХОДИТЕ ПО НОЧАМ В ОДИНОЧКУ,

А ТОЛЬКО ГРУППАМИ!

– Это еще что такое? – спросил Саломон.

Лусия подошла ближе.

– Листки формата А4, распечатаны на принтере, – определила она. – Возможно, чей-то розыгрыш или злая шутка. А может, сами студенты и развесили. Надо информировать Гражданскую гвардию. Думаешь, это может иметь отношение к нашему делу?

– С чего бы вдруг? В этом году в Испании было две тысячи случаев «сексуальной агрессии с проникновением», и это только случаи, о которых сообщалось официально. По сравнению с прошлым годом их количество увеличилось на десять процентов, и это ненормально. Жалоб тоже было подано больше, но это еще туда-сюда. Короче, в том, что в ночных клубах Саламанки полно охотников за хорошенькими студентками, которые сильно перебрали, а потому уязвимы и беззащитны, ничего удивительного нет. Но мы ищем серийного убийцу, а не насильника.

Они шли очень быстро, их подстегивали холод и нетерпение.

Библиотека Франсиско-де-Витория была современным зданием, сильно вытянутым в длину и одним торцом прилегающим к задней стене юридического факультета. Чтобы сократить путь, можно было пройти через факультет, что они и сделали.

– Здесь больше двухсот тысяч книг, – сказал Саломон, поднимаясь по внутренней лестнице, ведущей на второй этаж.

Он подошел к трем женщинам, сидящим за конторкой, и попросил разрешения поговорить с директором библиотеки.

– Как вас представить? – спросила одна из них.

– Просто скажите ей, что ее спрашивает Саломон.

Она неспешно встала с места и так же неспешно удалилась в коридор справа от конторки. Спустя две минуты из коридора показалась темноволосая женщина. Высокая, затянутая в черный кожаный комбинезон, в сапогах, словно сошедших прямиком с экрана сериала «Мстители», с безупречным макияжем, она походила на кого угодно, но только не на библиотекаря.