– Не следует увлекаться. Ты знаешь, что женский алкоголизм неизлечим?

Я расхохоталась. Безудержно и громко. Настолько абсурдной была сейчас лекция о вреде алкоголя.

Упырь тем временем притащил аптечку, достал бинт и туго перемотал моё истерзанное запястье. Какая трогательная забота! Означает ли это, что я ещё немного поживу?

Упырь поднялся, отряхнул колени.

– Уже уходите? – с надеждой поинтересовалась я.

– Не переживай, – хмыкнул мужик, – не успеешь соскучиться.

Он ушел, а я осталась лежать на тонком матрасе в неуютной захламлённой комнатушке, в незнакомом заброшенном здании, которое находилось неизвестно где.

Меня била крупная дрожь. И непонятно было, вызвана она холодом или тело таким образом реагировало на пережитое потрясение. Мысли, одна гаже другой, роились в голове. Ситуация, в которой я оказалась, была абсолютно безнадёжной. Когда меня хватятся на работе? Я же до сих пор числюсь в командировке. Станут ли Семёнов и Захар Матвеевич разыскивать меня? Не исключено, что Семёнов посчитает моё исчезновение закономерным после сегодняшнего нелепого разговора. Сделает вывод, что я избегаю общения с ним. Если так, то искать меня точно не будут. Решат, что Арина Афанасьева психанула и начала жизнь с чистого листа, в котором нет ни Управления, ни айтишника. Похоже, придётся самой себя спасать. Как-нибудь.

Я открыла глаза. К сожалению, вчерашнее похищение не было дурным сном. Я по-прежнему находилась в плену у упыря. По-прежнему моргала лампа дневного света. Вместе с тем в комнате, кроме меня, был ещё кто-то. В помещении раздавалось тихое пение. Судя по голосу, пела женщина. Пела тоненьким голоском, не попадая в ноты. У меня даже зубы заныли, так сильно она фальшивила. Атмосфера как в дешёвом фильме ужасов.

Alouette, gentille alouette,

Alouette, je te plumerai.

Je te plumerai la tête.

Et la tête! Et la tête!

Alouette! Alouette!

Je te plumerai le bec.

Et le bec!

Et la tête!

Alouette! [10]

– Достаточно! – взвыла я, не желая дальше слушать отвратительное пение о трагической судьбе несчастного пернатого.

Подскочила на неудобной лежанке. Сгруппировалась, готовясь дать достойный отпор любительнице жестокого обращения с беззащитными птицами. Уж с девчонкой-то я справлюсь как-нибудь.

– Bonjour. Ça va? – поинтересовалась у меня вчерашняя похитительница.

– Merci. Très bien, – ответила я на автомате и осеклась.

Вряд ли моё положение можно охарактеризовать даже как сносное. И уж тем более его никак нельзя назвать очень хорошим.

Девица оценила абсурдность ситуации и рассмеялась.

– Вик не соврал, ты действительно довольно забавная, – она говорила с едва заметным акцентом. Вчера вечером я не обратила на него внимания.

– Ты Марго?

Девица кивнула.

– Француженка?

Она снова кивнула.

– А здесь-то ты что делаешь? – поинтересовалась я, подразумевая не столько страну, сколько убогий антураж помещения и неподходящую компанию.

– Мне нравится Москва. Такой живой город! – с нескрываемым восхищением произнесла похитительница. – Постоянно в движении, и днём, и ночью. Только здесь и чувствую себя человеком.

– А у упырей что забыла? Захотелось острых ощущений?

– Я сама goule. Так что где мне ещё быть? И потом, Виктор такой charmant. В нём столько жизни, столько драйва! С ним намного интереснее, чем с моими занудными соотечественниками. Тебе он тоже, наверное, понравился? – упырица хитро посмотрела на меня, ожидая ответа. И я понимала, что от моей реакции зависит дальнейшее её отношение ко мне.

– Я бы так не сказала, – меня ощутимо передёрнуло от вчерашних воспоминаний, но я постаралась быть максимально тактичной. Не говорить же Марго, что её парень – мразь полная. Неизвестно, как она себя поведёт. Влюблённые девушки не терпят, когда им говорят правду об их избранниках.

– Хорошо. Вик мой. Запомни это, милый жаворонок.

– Даже не думала претендовать.

Упырица кивнула, довольная ответом. Потом указала рукой на предметы, которые появились в комнате, пока я спала. Возле её ног стояла большая канистра с водой, таз и пара свёртков. Один из них с логотипом Макдональдса.

– Приведи себя в порядок. Поешь. Потом Вик навестит тебя.

– Надолго я здесь?

– Как Вик решит. На твоем месте я бы не торопилась. Ты мне нравишься, жаворонок, поэтому я дам тебе один совет. Не зли Вика, если хочешь пожить ещё немного.

Упырица подмигнула и вышла. Я слышала, как поворачивается ключ в замке.

В большом свёртке обнаружились гигиенические принадлежности и одежда: чистое бельё, футболка, спортивные штаны. В пакете из Макдональдса – бургер, картошка фри и бутылка с водой.

Пока я утоляла голод, обратила внимание на бухающие звуки, от которых временами вибрировал пол, и приглушённый гул тяжёлой техники. Складывалось впечатление, что где-то неподалёку, совсем рядом, идёт стройка. А это значит, что поблизости есть нормальные люди, которые сумеют мне помочь. Надо только как-то добраться до них.

Вик, по моим ощущениям, появился через час. К его приходу я успела перекусить, вымыться холодной водой и переодеться.

– Доброе утро, – поприветствовал меня мой тюремщик.

– Позвольте не согласиться, – довольно дерзко ответила я и осеклась, памятуя о предостережениях Марго.

Погрустнела, опустила глаза долу, как покорная невольница, выставленная на продажу. Упырь оценил мизансцену и громко хмыкнул.

– Присядем? – указал на мою лежанку.

Я послушно направилась к матрасу, села, поджав ноги. Упырь устроился рядом. Я очень хотела оказаться от него как можно дальше, забиться в один из поломанных шкафов и сжаться там, накрывшись валяющейся на полу ветошью. Но понимала, это бесполезно, мне его не разжалобить. Мои панические метания только позабавят или, что намного хуже, раззадорят упыря.

О том, чтобы расправиться с ним собственными силами, мечтать не приходилось. Он был намного крупнее и сильнее меня.

Я могла бы соврать, сказав, что сохраняла спокойствие и вела себя как ни в чём не бывало, чтобы упырь не подумал, будто ему удалось сломить меня. Увы, но это не так. Меня уже сломил сам факт, что я оказалась в лапах какого-то отмороженного подонка и его банды. Что они могут распоряжаться моей жизнью так, словно она ничего не стоит, упиваясь при этом своей властью над беззащитным человеком. Ощущение тотальной беспомощности заставило меня закаменеть. Я будто льдом изнутри покрылась.