– Ой, хватит, – попросила я.

– Народ жесток, – хмыкнула Майя, – и не все сказки добрые.Но не о том речь. В некоторых российских деревнях до сих пор существуетнесколько поверий, связанных с колдуньями. Первое: перед смертью она должнапередать свою силу, иначе не умрет, а будет маяться, и ничто ей не поможет.Иногда родственники разбирают у избы крышу, чтобы смерть поскорей пришла заведьмой. А нет, томиться той, пока кто-нибудь, сжалившись, не возьмет умирающуюбабку за руку. Вот тут и случится переход силы, появится новая ведьма иликолдунья, а старая тихо уйдет. Второе: если колдунья все же ухитриласьотправиться на тот свет без наследницы, ей нужно ампутировать часть руки. Иначево время поминального ужина дух зачерпнет кутью и съест. Сладкая каша такпонравится бестелесной материи, что душа ведьмы не покинет избу, останется житьв ней привидением, начнет изводить родственников и соседей, хулиганить…

– Бред! – не выдержала я.

– Таково предание, – менторским тоном заявила Майя, – явсего лишь излагаю обычай. Ведьмы знали об обряде куту и в ответ изобрели«покрывальце». Можно взять хлопковое, льняное или шелковое – фактура ткани неимеет значения, есть другие условия. Материал непременно должен быть дорогим,роскошным. В окружении колдуньи должна быть женщина, которая, в том случае,если кто-то провел куту, закроет тело покрывалом до шеи. И тут же гроб нужнозаколотить. Считается, что ведьма почувствует себя невестой и растеряет злость,а ее умение перейдет к той, что положила накидку. Этакое запоздалое принятиестатуса ведьмы на себя.

– Дикость! – вознегодовала я.

Майя развела руками:

– Это не мною придумано.

– Вы верите во всю эту чушь? Считаете, что так и происходитв действительности?

На лице Водкиной промелькнула улыбка.

– Пока я не почувствовала в себе никаких паранормальныхспособностей. Я верю в другое. Легенды и сказки имеют под собой реальнуюоснову, просто с течением времени правда, передаваемая из поколения впоколение, исказилась. Ну как при игре в испорченный телефон: в начале цепочкивы говорите слово «слон», а из уст последнего игрока звучит «котлета». Нослон-то был! Волшебный клубок, который получает Иван-царевич, очень похож насовременный навигатор, яблоко, которое, катаясь по тарелочке, демонстрировалоВасилисе Прекрасной дальние города и страны, смахивает на телевизор иликомпьютер. То же самое и с ковром-самолетом, ступой с метлой…

– Значит, последняя воля Софьи Скавронской была выполнена? –перебила я собеседницу.

– Да. Я подошла к гробу, приехала очень рано, до Ники, иувидела – у Софьи нет мизинца на правой руке.

– Какой кошмар!

– Приятного мало, – согласилась Майя.

– Значит, у трупа пропал мизинец, – повторила я. – И где он?

Водкина опять потянулась к минералке.

– У меня нет ответа на ваш вопрос. По идее, он долженхраниться у человека, который совершил куту.

– Почему?

Майя издала протяжный вздох.

– Часть руки нельзя ни похоронить, ни уничтожить. Иначеведьма оживет.

– Вот уж чушь собачья! – снова возмутилась я.

– Даша, мы же говорим не о логике, а о поверье. Его надовоспринимать как аксиому, а не спорить. Люди полагают: отрубишь руку – колдуньеконец. Уничтожишь палец или кисть, бросишь, скажем, их в печь – ведьма оживет,закопаешь в землю – придет на то место и выроет. Иван-царевич сжег лягушачьюкожу, не послушал невесту, и сколько беды из-за этого вышло.

– Ладно, предположим, в наш век научно-техническогопрогресса остались отдельные идиоты, которые…

– Купите газеты, – перебила меня Водкина, – и почитайте бесплатныеобъявления, которые «в наш век научно-технического прогресса» даютпредставители черной и белой магии. Тошно ведь станет! И поверьте, клиентов ушарлатанов толпы.

– Но вы умная, образованная женщина, – гнула я свое, – ипришли с покрывалом в морг.

– Это была последняя просьба Софьи, – прошептала Майя, – иот моей веры или неверия ее исполнение не зависело.

– Вы не пытались найти человека, который осквернил труп?

Водкина забарабанила пальцами по столешнице.

– Дело давнее, – выдавила она из себя. – Я сразу поняла, кто«поработал» – Дмитрий Сергеевич, мой дед. Мы с ним отношения не поддерживаем,он выгнал маму из дому, не пожалел беременную дочь. Там такой грязи намешано! Вобщем, Софья отказалась делать маме аборт. Ой, не хочу вспоминать! Простоповерьте: мой дед ненавидел Софью! Я пару раз слышала, как он ей вслед орал:«Скоро подохнешь, тогда я тебе не только руки, но и ноги обрублю!» ДмитрийСергеевич всю жизнь был хамом, никогда не стеснялся людям в глаза правду-маткурезать. У него мир четко пополам делится: белое – черное, плохое – хорошее,никаких полутонов. Сейчас он совсем обеспамятел, с ним мальчик возится, Сережа.

– Ваш сын?

– Нет, – улыбнулась Майя. – Нехорошо, наверное, но я кстарику не хожу. Он после того, как мою маму прогнал, женился на женщине сребенком. Но мне неинтересна судьба деда. Я уверена, что тело Софьи изуродовалон. Я ведь с санитаром в морге поговорила, дала ему денег, и он признался:ночью приехал дядька малоприятной внешности, на виске родинка, нос крючком, ипопросил показать тело Скавронской. Он, мол, проститься хочет. Сказал, что быллюбовником умершей, а утром родственники приедут, и ему не с руки слезы при нихлить. Санитар пошел ему навстречу. По его описанию ночной посетитель – вылитыйДмитрий Сергеевич.

– И вы не побежали в милицию?

– Зачем?

– Есть статья, наказывающая за осквернение трупа!

Водкина опустила голову.

– Даша, я хотела скрыть происшествие от Ники. И несобиралась раздувать скандал. Скавронская приняла решение уйти из жизни, и ейбы не понравилось, подними я бучу.

– Софья покончила с собой?

– Думаю, да.

– Но почему?

Майя переложила бумаги на столе, поправила карандашницу,погоняла по столешнице скрепки и подняла голову.

– Нам трудно ее понять. Но Софья часто повторяла, что долгаяжизнь дается за грехи, ей хотелось уйти к Богу.

– А вот мне бы хотелось жить вечно, я очень боюсь смерти, –внезапно призналась я.