местного колледжа и их занюханные общажные комнаты, пропитанные спертым алкогольным духом после ночных грязных забав. Люди постарше. Все правильные, морально устойчивые и постные.

Пришел день. Чертов Грэйвз так и не объявился! Накрапывающий за окном дождь. Серость. Меланхолия. Гнобление себя за ночные причудливые картинки.

Ранний вечер. Ливень. Гроза и раскаты грома. Злоба, неистовый гнев оттого, что козел не пришел! Никаких особенных магических мест. Я на полном серьезе была готова просто дать ему. Да хоть где! В тени парка, в его треклятой комнате под песню «Давай сделаем это по-тихому». Даже слова придумала от обиды, и чтоб время хоть как-то начало двигаться.

«Тише-тише! Твои стоны неуместны.

Они разбудят сонных мух на раме.

Твое сердце не должно биться слишком честно,

Секс с тобой, как линия на кардиограмме».

Ну и, само-собой, незамысловатый припев:

«Давай сделаем это по-тихому.

Никаких ожиданий или фантазий в головах.

Твоя страсть порочна и неслыханна.

Всё, что я могу дать тебе, — короткий трах!».

Мда уж, песня, достойная премии «Грэмми». Я — на сцене в футболке с надписью «Почему миром правят не амазонки?!». Вместо статуэтки золотого граммофона улыбчивый ведущий преподносит мне холодный серый булыжник с гравировкой: «Конченой дуре! Она первая полезла к нему». Ну, и слово автору международного гимна всех брошенок и одноразовых подстилок.

«Я передаю вашу голимую награду мистеру Роберту Грэйвзу. Самому циничному гаду в мире! На его полке она будет смотреться куда лучше. Два булыжника — полная гармония и дзэн».

Даже Келли не казался таким подлюкой. Секс с ним. Он хотел этого до какого-то безумия. Хотел и боялся. «Горячий Дэн». Нет сомнений, что наша с ним близость была бы магической, сказочной.

Мысль: отправиться к Келли! Под верещание и недовольные возгласы выволочь из его постели за черные патлы Зоуи или какую-нибудь другую шлюху. Отдаться ему на несвежих, влажных простынях.

Не магия и не сказка! Чистейшая органика. Без поцелуев и его обволакивающего шепота. Без ласк и нежных прикосновений. Секс, который он заслужил. Жесткий, резкий. Амазонка. Я сверху. Охреневший от неожиданного поворота Келли. Мой уход сразу после его оргазма от очень техничного и короткого акта.

Но сначала чертов Грэйвз, о да! Высказать всё в лицо! Такими словами, чтоб его уши разъело от кислоты, которую я на него собиралась выплеснуть!

Новый прачечный мешок. Его гребаные подарки. От даров Келли уже избавилась. Пришло время и для подношений Грэйвза. Никаких вещественных напоминаний о богах в доме смертной идиотки.

Путь к нему под проливным дождем. Синий зонт. Вдруг! Отблески на старых деревьях. Красные, голубые огни и мерцание мигалок. Обочина. Ту дорогу недавно ремонтировали. Скорая и тачка копов. Первая мысль — пьяный водитель сбил кого-то. В такие моменты возникает непреодолимое желание глянуть. Это как когда, проезжая мимо места чудовищной аварии на трассе, автоматом поворачиваешь голову. Без единой вспышки в голове, что этого можно и не делать. Погружение в триллер. Беглый поиск среди искореженного металла следов крови — как признака смерти. И бегущих к скорой спасателей с носилками — как признак жизни.

Я поёжилась, вспомнив момент, когда хотела загнать несущуюся на бал чертей Делориан в столб. Живой и здоровый Роб. Живая, но покалеченная я. Паралич ниже живота. Инвалидная коляска. Вечная необходимость зависеть от кого-то. Сложности с устройством на работу. Вечеринки Нью-Йорка, блеск, показы мод? Забыть.

Затхлый Майнсити. Мама с вечными вздохами, сочувствующие взгляды людей. Бездетность. Какой-то простой, добрый человек рядом, который принял меня такой? Возможно. Любовь? Наверное, можно со временем полюбить такого парня. Парня, похожего на того регбиста Реймонда, или Ричарда, или как его там звали. Его доброе сердце, отзывчивость к чужому горю. И моя благодарность. Тихая, обычная жизнь. Никаких страстей, безумия, фантазий.

Заботливый любящий парень — неплохо, конечно, но что насчет Келли? — вот какой вопрос мучил, когда я стояла, полностью погруженная в мысли, футах в двухстах от места непонятной трагедии.

По сути, авария по вине паука. По его вине процентов в девяносто. Остальные десять — мои. Томпсон — ноль. Полный ноль по жизни. Но мерзавец Келли! Да он бы не пришел даже в больницу навестить. Никаких мук совести. Безжалостный. Его ложь про любовь. Он бы тут же забыл меня, делая вид, что я призрак. Нет, хуже! Невидимка. Келли закончил бы делишки в городе и тут же свалил бы в Калифорнию.

А Роб? Как бы поступил он? Спокойно уехал в тот же универ, что и паук? Либо из чувства долга остался бы на какое-то время рядом? Нет! Уж что-что, а должки, да еще и из жалости, отдавать не надо. И что это были бы за отношения такие? Опять типа как дружба? Нет уж, пусть лучше катились бы оба в дурацкую солнечную Калифорнию! — думала, стоя под зонтом…

Боже! Бог мой!

Медик распахнул задние двери скорой. Носилки. Мой вопль — «Роб!». Он вырвался из груди с таким отчаянием, что санитар и стоящий неподалеку коп дернулись. Фатальность, исход! Синий зонт, мешок — на асфальте. В лихорадочной дрожи я шла, нет, пошатываясь, ковыляла к машине, не чувствуя ног.

— Девушка, тебе плохо? — звук густого мужского голоса пробился через гул в голове.

Фуражка, усы. Лицо полицейского. Он несильно тряс меня за плечи.

— Ты меня слышишь? Как тебя зовут? Ты знаешь потерпевшего?

«Потерпевшего». Жив! Мгновенный выход из забытья.

— Грэйвз. Его зовут Роберт Грэйвз. Что с ним?

— Пока что трудно сказать, — сдвинул брови коп.

Папина работа в адвокатуре. Я знала многие нюансы. Копы. Их чертовы внутренние правила. Никогда не трепать посторонним до окончания следствия и официального отчета.

— Прошу, я никому не скажу! — молила. — Я его подруга, нет, девушка!

Наивная надежда на то, что сердце копа растает. «Девушка». Возлюбленная. Я произнесла это слово вслух, и на душе стало не к месту и не ко времени торжественно. Калека, инвалидное кресло, потерянное здоровье? Всё это позже! Быть рядом, когда он очнется. Помочь первый раз привстать. Приносить в больницу книги и любимую еду тайком. Отвергнет, не желая привязывать на всю жизнь? Всё потом! Живой!

— Так, девушка Роберта Грэйвза, — записывая данные в блокнот, произнес коп. — Его адрес и номер телефона.

Адрес-то еле припомнила, а вот номер телефона… Щеки вспыхнули от неловкости. Ни разу в жизни мы с моим «парнем» не созванивались. Я всегда заваливалась к нему в дом без предупреждения. Но разве такое объяснишь постороннему? Типичные отношения молодых