входа в бар. Глупая, болтливая Зоуи и правда интересовалась, откуда ты такой взялся. Умелый. Не хуже меня.

Келли сделал последнюю затяжку.

— В чем мы разные с тобой Роберт? Отвечу. Ты думаешь, что лучше меня. Порядочнее и честнее. Считаешь, что лучше всех, мать твою! Я о себе тоже, знаешь ли, высокого мнения. Это нормально для мужика. Но дело всё в том, что когда я брал Зоуи, то думал о моей девочке. А ты? О ком думал ты, Роб?

Биение моего сердца.

— А-а-а! По глазам вижу, что не о ней. То-то же! Может, в чем-то ты и умен, но по жизни конченный дурак без понимания, кто есть кто. — Келли почесал скулу и улыбнулся. — Ну что ж, вот пожалуй, и всё, Роб. Я достаточно четко и полно изложил причины, по которым уничтожу тебя? Есть вопросы?

Он поднял бутылку. Отхлебнул. Боль в моем теле и страшные, чудовищные слова Келли в голове.

— Ну помолчи-помолчи. А заодно отдохни, приятель. Скоро тебе будет не до того.

Мустанг.

Томпсон под визг колодок развернул машину, подняв облако пыли. Выхлопные газы. Туман. Стон. Отключка!

Дождь в лицо.

Пасмурное небо. Звон в ушах. Я с огромным трудом поднялся. К моменту выхода на трассу уже был ливень. Страшное наваждение. Пошатываясь, я шел по обочине в сторону города. Извалянная в пыли, промокшая одежда. Волосы, кроссовки — насквозь в воде. Облик пьяницы, бомжа. Наверное, поэтому ни одна машина не остановилась. Ноль помощи. Ноль жизни во мне. Горе, и больше ничего!

«Моя девочка из кожи вон лезла, чтобы обработать тебя».

Заевшая в голове фраза. «Его девочка». «Обработать». Всё выстроилось! Франк — чудовище, ведущее дела с монстром и гадким боровом. Вот, значит, чем она занималась по выходным. Шлюха, гадина! Она заманивала дурачков в логово Келли. Ради денег, наркоты, алкоголя? Или он шантажировал ее тоже? Без разницы! Изначально я был жертвой. Вот почему она подкатила.

«Не пара».

«Она называла тебя дьяволом». Что за ерунда? Я, конечно, наговорил ей всякого, но никогда не произносил слова, которые Келли мне приписал. Какой еще дьявол? Так называют тех, кто совершил нечто ужасное. Да, холодное расстояние между нами, но это вовсе не было каким-то замыслом и уж тем более концепцией. У нас с Франк так и не дошло до дела. И слава богу! В больной голове Келли всё перемешалось. Он, оказывается, ее заполучил, но не полностью. Она, видимо, сопротивлялась.

Игра.

Без шансов на выигрыш. Все пути ложные, в конце любого — пропасть. Но к чему те её поцелуи, неприкрытая страсть? Придуманные дни рождения: мой и её в кафе «У Натана». Она выкрала кассеты, но у Келли были дубликаты? Франк думала, что ее грязная тайна не раскроется? Лживая, подлая сука! Уверенность Келли в том, что у нас с ней неистовый секс. Она убедила его в этом? Я мог бы выглядеть для Келли как другие жертвы. Он мог ограничиться украденной землей в Оук-Хиллс, мог какое-то время тянуть из моей семьи деньги. Она выделила меня и спровоцировала опасного подонка. Ее извращенные чувства ко мне — объекту уничтожения. Они точно были. Мы выяснили это в баре «Гризли». Но за что? Почему она затащила в логово к монстру? Из-за ерундовой обиды?

Ненависть.

Жгучая, беспощадная! Даже Келли по сравнению с ней выглядел не таким кровожадным. Его заблуждения, страшная ревность. «Ощущение наполненности». Его болезненное желание обладать ей без остатка. Совершенно ополоумевший от игр с ней король мира, бог. Он, видимо, не напарывался на таких. Я тоже. Франк мучила всех, кто попадался ей в ведьминском лесу. Тех, к кому чувствовала что-то посильнее, она и вовсе терзала, вынимала душу. Постепенно раздувала проклятый факел, чтобы в итоге испепелить. С кем путал меня чертов Келли? Действительно, загадка. Первый. Дьявол или кретин, неважно. Кто-то же слепил из нее чудовище? Вытащил всё самое гадкое. Или она была такой всегда? Я считал ее хоть и темной, но справедливой ведьмой. Богиней. Уничтожение моего будущего, обхаживания других, кто был до меня. Они тоже получили по справедливости?

Мрак.

Приближаясь к городу, я думал о словах Келли. «Покончить с собой — единственно верный путь». Действительно: остальные тропы еще хуже смерти. Жизнь в вечном страхе перед ним. Осознание того, что Франк цветет и пахнет, спокойно дышит и крепко спит после содеянного. Руины, пепелища — вот всё, что она оставляла после гуляний. Я бы и сам с удовольствием пожал тому дьяволу руку за то, что он вовремя опомнился. Нет, я бы убил его за то, что он сотворил с ней!

Прощение.

Никогда! Всё, что она заслуживала, — это лютая ненависть. Сожжение ведьмы на костре под радостные вопли в толпе.

«Тварь!»

Последнее, что я произнес, не дойдя какой-то один-несчастный квартал до дома. Обочина дороги. Холодная бетонная плита, оставшаяся после ремонтных работ. Падение. Тьма…

Кобура.

Вещмешок в углу кухни Картера, мой револьвер. Есть! На месте. Франк нет. Келли тоже нет. Но остался он — Ллойд, вступивший в чудовищную игру позже. Деньги, алчность, власть. Месть. Удовольствие от созерцания его мертвого тела. Скоротать время до вечера и устроить бесовщину!

Глава 39

С ресниц в раковину капают горошины воды. Открытый кран. Охладиться. Перестать думать о сексе. О том малом, что довелось испытать… Близость. Роб. Ночь после бара «Гризли» в какой-то дикой истоме. Фантазии, которых до этого не было. Мартин, чертов Эйден — постоянно. В основном, конечно, паук-Келли. Роб? Никогда! Он как сложная задача с кучей неизвестных. Никогда не любила математику.

Раздвинутые ноги. Удовлетворение себя. Он, Роб, вместо придурковатого ухажера Стэнли. Секс на том озере. Секс в опустевшем одним усилием мысли баре «Гризли», соитие на столе для пула, что зеленел сукном за открытой дверью в соседнем помещении. Секс после борьбы за зубную щетку на полу в его ванной. Секс в спальне Келли. И на черных простынях кровати Мартина. Похоть и месть в безудержных фантазиях.

Утреннее изнеможение. Без сил! Я не хотела, чтобы Роб тотчас явился. Слишком много энергии потрачено. Буйное воображение и боязнь реальной близости. Нежелание примитивного акта. Почти полная уверенность в том, что, несмотря на находчивость, Роб ничего оригинального не придумает. Поведет в лес или куда-то еще.

Катастрофа! Да в дурацком Майнсити не было ни одного места, которое выглядело бы чарующим, наполненным магией. Тухлая провинция, где жизнь идет неспешно и по невыносимо скучным правилам. Потрахушки школьников по темным углам. Не знающие тормозов студенты