До входного канала в Сасебский залив, по докладам от штурманов, оставалось не более восьми-девяти миль. Видимость во всех направлениях, кроме северного, улучшилась, и кабельтовых в пятидесяти на носовых углах правого борта вскоре даже открылся северо-западный берег Осимы. Район бухты Омодака и дальше к северу окутывала серая мгла, сквозь которую иногда сверкали вспышки выстрелов. Но «Донского», который должен был маневрировать в том районе для поддержки десанта и передового отряда легких сил, на назначенной ему позиции не наблюдали, что снова расходилось с тем, как должно было быть.

Для прояснения обстановки к Осиме послали миноноски Черкашина с приказом для любого из командиров крейсеров в случае сохранения боеспособности обеспечить прикрытие работы трального каравана и корректировку огня главных сил.

К половине девятого одна из миноносок вернулась с известием, переданным ратьером с захваченных батарей, что наши бронепалубники и эсминцы благополучно ушли в залив и там, судя по всему, ведут бой. Сильно горящий «Донской», получивший множество попаданий, укрылся в проливе Тера. Две оставшиеся миноноски отряда ушли к нему для уточнения.

Как в проход входил отряд Виноградского, с миноносок видели своими глазами. Били по номерным миноносцам несильно, и потерь среди них не было, так что усиление к Егорьеву японцы тоже пропустили. Умышленно или нет? Кто ж знает? С той стороны теперь постоянно взлетали ракеты, с трудом протыкавшие вязкую вату утренней прибрежной сырости сразу в нескольких местах и разных направлениях. Но разобрать в многочисленных фейерверках хоть какой-то сигнал уже не удавалось. Перекаты канонады также доносились до броненосной колонны. Палили часто, но снова было не ясно, слышны залпы с батарей у входа, или это из самого залива?

Тральный караван главных сил к этому времени уже около десяти минут обстреливался всеми батареями с мыса Кого. Хотя попаданий японцы пока не добились, всплески от тяжелых и средних фугасов, встававшие в его порядках, сильно давили на нервы всем, особенно на головных кораблях.

Наши броненосцы отвечали из носовых башен, способных простреливать секторы левее курса, но это пока никак не влияло на интенсивность огня противника. Из-за невыгодного курсового угла и паршивой видимости фактически никакого результата такая контрбатарейная стрельба не давала.

Все никак не могли пристреляться. Никто не видел, где конкретно находятся японские пушки, так как вспышки их дульного пламени скрадывались остатками туманных разводов, еще не растаявших на востоке, а места падения наших снарядов были вообще не различимы, в то время как медленно наступавший флот на очистившейся от дымки воде просматривался как на ладони. Русские и японцы оказались в разных условиях.

Но, по мере приближения, японский берег и проход между мысами Кого и Ёрифуне становился виден все лучше. Там часто появились кляксы шрапнелей, волнами пятнавшие небо с большим разбросом поочередно то над фортами Омодака, то над укреплениями мыса Кого и вспухали дымные шапки ответных залпов.

Судя по направлению выбросов порохового дыма, с части батарей явно стреляли куда-то к югу. По шрапнели и этим признакам, не дожидаясь доклада уже возвращавшихся миноносок, стало ясно, что на старичка «Донского» еще можно рассчитывать. А вскоре из северного устья пролива Тера показался и он сам, часто паля из всех стволов.

Грозные броненосцы, между тем, чувствовали себя беспомощными, видя быстро прогрессирующее избиение своих авангардных легких сил. Хотя до сих пор буксируемые миноносками громоздкие снасти из тросов и поплавков еще не зацепили ни одной мины, идти без тральщиков и свободно маневрировать считалось слишком опасным. На трофейных картах этот район значился «закрытым для плавания». Что это означало, никто не знал.

Снова все планы рухнули, как только дошло до дела. Одновременного удара по фортам с юга и запада явно не получилось, и фактически «Донской» бился с японскими батареями сейчас один. Правда теперь у них появились более приоритетные цели, и далеко не все снаряды доставались ему, чем он и спешил воспользоваться. А пушкари на нем были матерые и свое дело знали туго. Японцы это быстро оценили.

Как только в 07:02 впереди, чуть левее курса эскадры, открылся южный берег Какиноуры, обе колонны главных сил русской эскадры начали перестроение для штурма. Очень кстати исчезли из вида сновавшие вокруг японские миноносцы. Видимость быстро улучшалась, что делало маловероятной внезапную минную атаку. Теперь броненосцы уже не так остро нуждались в прикрытии. Это позволяло, как и планировалось, разделить силы.

Сейчас первоочередной задачей стало не допустить минирования противником входного канала в Сасебский залив, поэтому, когда броненосные отряды начали ворочать к северу, направляясь к месту встречи с десантным конвоем, оба бронепалубника и «Дмитрий Донской» отделились от них и продолжили следование курсом NO 83' на южную оконечность острова Какиноура. Ход всей троицей был увеличен до максимально возможных для старичка «Донского» пятнадцати узлов. Истребители ушли вперед и держались перед крейсерами на расстоянии уверенного чтения флажного семафора.

Огибая с юга и юго-востока острова Митико и Какиноуру, вошли в пролив Терасима. До вражеского берега слева по борту было всего 11–12 кабельтовых. Там могли быть пушки или скрываться какая-нибудь опасная мелочь, так что с него не сводили стволов заряженных орудий.

Но японцы на глаза не показывались. Лишь у располагавшейся к югу от пролива между Какиноурой и Митико почти плоской скалы, чуть возвышавшейся над водой и именуемой в трофейных картах островом Имоно, торчал небольшой парусник. Судя по сильному крену, он плотно сидел на мели. Судно выглядело совершенно брошенным, причем давно. Авария с ним произошла еще явно до нашего прихода.

Пока втягивались в пролив, с берега не стреляли и никаких запросов не делали. Зато когда впереди показался остров Тера, на нем сразу начал мигать прожектор. На его морзянку тут же отозвался второй, выше по проливу, уже на противоположном берегу. Сигналы разобрали, но понять их смысл не удалось. А почти сразу после этого обнаружили пять небольших паровых судов на встречном курсе.

Приняв их сначала за японские миноносцы, приготовились открыть огонь, но они показали наш опознавательный сигнал. Когда немного сблизились, выяснилось, что это миноноски и минные катера с Цусимы, из состава десантных сил. От них узнали, что укрепления на северном берегу Осимы заняты нашими моряками из штрафников и морской пехотой, японские катерные дозоры и караваны небольших судов с войсками выше по проливу, оказавшиеся неожиданно многочисленными, рассеяны, а брандвахта между островами Осима и Какиноура торпедирована. Береговых батарей в проливе Терасима не обнаружено.

Получив эту информацию, командир «Авроры» капитан первого ранга Егорьев, являвшийся старшим начальником передового штурмового отряда, приказал немедленно начать окончательное боевое развертывание и максимально ускорить движение, пусть даже и рассыпав строй. Так будет даже проще маневрировать.

Встреченные миноноски и катера оставили для прикрытия у себя в тылу, продолжив движение на юг. Поскольку никакого сопротивления в проливе крейсера не встретили, продвигались на север быстрее, чем это предусматривалось планом. Но после своего обнаружения отряду уже приходилось спешить, чтобы успеть использовать элемент внезапности. Ход подняли до полного.