— Что же мне теперь, радоваться, что мы не были женатыи что у нас нет детей?! — накинулась она на него. — Энди Скотт, ты рассуждаешьточь-в-точь как моя мама! Какая разница, есть у меня на пальце кольцо или егонет? Для меня это не значит ровным счетом ничего, к тому же это все равноничего не изменит! Быть может, Джо действительно погиб, а может, он сейчаснаходится в одном из лагерей для военнопленных, где над ним издеваются или дажепытают! Будет ему легче от того, что в Америке у него осталась законная жена?!Или, может, нацисты отпустили бы его, если бы узнали, что у него естьдети? — Она презрительно фыркнула. — Не понимаю, почему вы всепридаете такое значение устаревшим социальным институтам! Брачные узы — пустаяформальность, необходимая обществу, но не тем, кто любит! Я, во всяком случае,точно знаю, что если бы мы даже поженились, я бы все равно не смогла любить Джосильнее, чем люблю теперь. А я люблю его, люблю больше всего на свете, иплевать мне на то, что думают другие!

Она неожиданно разрыдалась и упала в объятия Энди.

— Но ведь ты сама понимаешь, что Джо скорее всегопогиб, — попытался он урезонить ее. — Существует всего один шанс измиллиона, что он выживет и вернется к тебе.

«На самом деле, — подумал Энди, — и этого шансанет — слишком уж жестокой оказалась эта война».

— Он мог спастись! — всхлипнула Кейт. —Спастись и бежать из плена. Может быть, Джо скрывается у французских илиюгославских партизан и не может подать о себе весточку.

— Но что, если он все-таки мертв? — не сдавалсяЭнди.

Все говорило за это, и он хотел заставить Кейт повернутьсялицом к правде, какой бы горькой она ни была. Однако Кейт и сама понимала, чтоДжо почти наверняка погиб, но ей было слишком тяжело это признать. Даже наединес собой она не осмеливалась думать о нем как о мертвом и совсем не выносила,когда кто-то пытался убеждать ее в этом.

— Заткнись, Энди Скотт! — крикнула она. —Говорю тебе, он жив! Я знаю, что он жив!

— Зачем так мучить себя?.. — Энди тяжеловздохнул. — Зачем тешить себя надеждой, если она все равно не сбудется? Нелучше ли смириться с неизбежностью и попробовать начать все сначала?

Но Кейт только затрясла головой в бессильной ярости. Она нехотела и не могла начинать все сначала, строить свою жизнь заново, пока неубедится, что Джо больше нет. Вот когда она сама в это поверит, тогда…

Но что будет «тогда», Кейт не знала. Она не представляла,как будет жить без Джо. Даже не жить, а существовать, потому что без него ни окакой жизни не могло быть и речи — слишком сильны были связывавшие их узы,чтобы прерваться теперь, пусть даже один из них умер.

«Не умер, а пропал без вести», — тут же поправила себяКейт. Она и в самом деле не верила, что Джо мог погибнуть. Какая-то часть еедуши продолжала твердить ей: «Верь, надейся, и все будет так, как ты хочешь.Джо вернется, обязательно вернется, надо только немного потерпеть».

— Он жив, — сказала она, поднимая на Энди мокроеот слез лицо, и в ее голосе прозвучала такая убежденность, что он не нашел всебе силы возразить.

Когда Кейт немного успокоилась и привела себя в порядок,Энди повел ее в студенческое кафе. Никакого аппетита у Кейт не было, но он чутьне силой заставил ее выпить стакан сока и проглотить несколько ложек салата ижареной картошки. Как ни странно, после этого Кейт почувствовала себязначительно лучше; во всяком случае, к ней определенно вернулись силы, а вместес ними окрепла и надежда. Поэтому, когда Энди пригласил ее на соревнования поплаванию в следующее воскресенье, она не стала отказываться.

Кейт обещала прийти и действительно пришла. Гарвардвстречался с Массачусетским технологическим, и она так болела за Энди, что навремя даже забыла о своих несчастьях. Выглядела она намного лучше, чем парудней назад, однако, когда Энди, переодевшись после выигранного им заплыва,поднялся к ней на трибуну, первое, что сказала ему Кейт, это что она видела сонпро Джо. Сон оказался не таким страшным, как обычно.

— Он не погиб, Энди! — воскликнула Кейт, схвативего за руку. — Теперь я это точно знаю!

Энди решил, что от горя у нее, должно быть, помутилсярассудок, однако вслух ничего не сказал. Он уже понял, что обсуждать этивопросы с Кейт совершенно бесполезно. Ничто не могло заставить ее поверить всмерть Джо.

И Кейт действительно крепко держалась за эту свою веру.Через какое-то время не только друзья, но даже отец с матерью перестализаговаривать с ней на эту тему — и не только потому, что для Кейт это означалолишние страдания, но и потому, что уговаривать ее было совершенно бесполезно.Она не слушала никаких доводов, а только твердила: «Он жив, он жив, я знаю! Он,наверное, находится у партизан, и поэтому от него нет никаких известий».

Настало лето, но судьба Джо по-прежнему оставаласьневыясненной. Последнее письмо от него пришло через два месяца после того, какбыл сбит его самолет, и Кейт часто перечитывала это письмо по ночам. Постепенноона утрачивала чувство реальности, и ей начинало казаться, что с Джо просто немогло случиться ничего страшного, раз письма от него продолжают приходить. Онауже не обращала никакого внимания на окружающих, которые хотя и сочувствовалиее горю, но по-прежнему считали, что ей давно пора забыть Джо. Или, вернее, незабыть, а перестать думать о нем как о живом. Кейт упрямо не желала с нимрасставаться, потому что Джо действительно жил в глубине ее души — в потайномуголке, куда не достигали ни голос рассудка, ни отчаяние, которое поройохватывало ее по ночам, когда она лежала без сна и вспоминала, вспоминала,вспоминала без конца. Когда Кейт все-таки засыпала, Джо снился ей, но хотя сныэти по-прежнему были тревожными и пугающими, она ни разу не видела его мертвым.И это тоже вселяло в нее надежду. «Уж наверное, — рассуждала она, —если бы Джо действительно умер, его душа нашла бы способ пробраться на Землю исообщить мне, что надеяться больше не на что». Он оставался ее любовью, еемечтой, с которой Кейт не могла и не хотела прощаться.

Между тем родители, озабоченные ее состоянием, решили, чтоКейт необходимо переменить обстановку. В Европу ехать, разумеется, было нельзя,и в конце концов она отправилась сначала в Чикаго, где жила ее крестная мать, апотом в Калифорнию, чтобы повидаться со школьной подругой, учившейся вСтэнфорде. В целом Путешествие получилось довольно удачным, однако Кейтпостоянно ощущала себя если не марионеткой, то автоматом, который не живетпо-настоящему, а только совершает необходимые действия в зависимости отобстановки. Должно быть, поэтому, возвращаясь домой, она не испытывала ничего,кроме облегчения. Кейт ехала поездом и целых три дня могла спокойно смотреть вокно и думать о Джо — о том, как хорошо им было вдвоем. Со дня его исчезновенияпрошло уже больше восьми месяцев, и даже Кейт начала понемногу склоняться к мысли,что он, наверное, все-таки погиб. «Не может же быть, — думала она, —чтобы за столько времени Джо не сумел дать о себе знать».