- После перца уже не уделишь внимания никому, - обнадежил хакка. - Разве что - у него имеется сметана... холодная, много. Еще помогает лук. - Гимба нахмурился и обернулся к вождю, двигая блюдо с нарезанным мясом в его сторону. - Шеула скоро очнется, я чувствую. Все мы отдохнули и все готовы к делу. С чего начнем? Пора уже делать дело. Потому что Чар цел и даже здоров, я верю и я даже, пожалуй, знаю... Но время не на нашей стороне.

- Закончив учитывать оружие и распределив людей, я отправился к Альдо, - вмешался в разговор Сагийари, двигая к себе тарелку и заинтересованно наблюдая за Банвасом, притащившим и нарезающим новый окорок. - Мы обдумали все, что нам известно о кораблях. Повторить внешний вид известных нам и выстроенных на верфях иного берега будет трудно. И бесполезно: мы не понимаем, что в форме важно и что случайно. Но, как полагаю, есть более простые возможности. Если бы удалось быстро выбрать древесину из сердцевины...

- Выжечь могу с любой точностью и очень быстро, если мавиви допустит вмешательство ариха, - кивнул Магур.

Смуглый профессор замер, медленно обернулся к старому вождю и уточнил, все ли он разобрал верно? Вождь Даргуш в наступившей тишине дожевал мясо, вздохнул и кивнул.

- Нет ни смысла, ни возможности далее таить известное мне еще вчера. Шеула, прибывшая в столицу вместе с моим отцом, действительно мавиви и родная внучка иной, чтимой племенем предгорий мавиви Шеулы, которую мы полагали погибшей в первую войну. - Пока не знавшие новости осознавали её, Даргуш добавил: - Ночью мне не спалось, я думал, как нам следует именовать Джанори? И пришел к решению, подтвержденному его словами за этим столом. Мавиви - те, кто слышит зеленый мир и хранит его висари. Маави - тот, кто слышит мир людей и пробует привести смятение наших душ к некоему висари... Джанори, ты ведь слышишь души. И ты умеешь их исцелять. Даже те, которым сама Плачущая отказала в надежде.

- В некотором роде, - осторожно признал гратио.

- Значит, ты первый в народе махигов маави, - Банвас от полноты чувств припечатал ладонь к столешнице со звонким шлепком. - Я ловок! Ай да я! Не отвертишься: я твой ранва. Я тебя кормил, я тебя носил, я добыл тебе новое одеяло. От тебя уже никуда не денусь, и...

Банвас замолчал, глядя, как в дверь проскользнула Шеула, огляделась, моргая и щурясь, растирая пальцами ноющие болью виски. Прошла, нырнула под руку Магуру и уткнулась лбом ему в плечо. Немного посидела, вздохнула свободнее, снова огляделась.

- Что-то плохое случилось? - уточнила мавиви, хмурясь и спрашивая в первую очередь Гимбу.

- Люди моря украли Чара, - виновато повел плечами хакка, словно именно он и недоглядел. - Совсем украли. Корабль у них имелся возле нашего берега, стоял наготове, так мы все решили.

Шеула вздрогнула, прикрыла глаза и затихла, щекой прижимаясь к плечу названого деда. Плотнее оплела пальцами лоб, потерла виски, морщась и даже шипя сквозь зубы. Распахнула свои синие глаза, темные от беспокойства, слепо вглядывающиеся вдаль.

- Ветер от берега, - отрешенно, без выражения сказала она. - Давно, с прошлой ночи. Далеко ушли, я плохо слышу море, не знакома с ним, край асхи не отзывается родственно. Мало понимаю, мало вижу. След остается, этот след я и позже укажу, вполне надежно, его мир помнит.

Мавиви поникла на плечо Магура и задышала часто, тяжело. Гимба взволновался, добыл воды и передал большую чашку через стол, сводя густые брови, буравя взглядом мелких темных глаз то вождя, то Сагийари. Не дождавшись немедленного их решения, сам заговорил.

- Мы построим корабль, и бледные на том берегу станут еще бледнее, Шеула. Мы их вразумим и вернем Чара. Ты мне-то верь, я сказал, что построим, то оно так и будет, даже если все прочие откажутся.

Мавиви фыркнула в плечо деда и кивнула. Обещаниям хакки она верила, и видела: даже жена вождя смотрит на него с надеждой и уже без слез на глазах...

- Я подобрал ствол секвойи для корпуса корабля, - решил продолжить рассказ Сагийари. - Старейшина леса упал пять лет назад, лежит в полукилометре от берега, на холме, ствол неплохо просох и оттуда его, полагаю, посильно стащить в воду. Долбить древесину долго, я опасался, что мы и до зимы не управимся. Насколько ранва Магур ускорит работу, я не рискну заранее угадывать. При должной удаче, если...

- Мы пойдем туда немедленно и начнем теперь же, - глаза мавиви блеснули упрямством. - У меня два ранва и мы справимся быстро. Дедушка...

- Заседлаем Шагари, усадим тебя верхом - и вперед, прихватив с собой все счастье, даруемое пегим, - серьезно кивнул Магур, наблюдая, как Гимба взвешивает в руке мешок с батаром и взглядом оценивает последний окорок.

- Суеверия, - робко улыбнулась мавиви, поверив деду и обретая цель на ближайшие дни и надежду - на все последующие. - Счастье нельзя приманить.

- Конечно, можно, - строго возразил Джанори. - Счастье пегого коня велико, поскольку мы все радуемся и обретаем уверенность, глядя на него. Так что идите, седлайте и...

- ... с белой ноги, - басовито рассмеялся Банвас.

Вождь кивнул и поднялся с табурета, чтобы проводить мавиви. Долго смотрел с крыльца, как седлают коня и как пегий, возмущенно фыркая, шагает прочь по улице Секвойи, нахлестывая себя хвостом и кося глазом по сторонам: давно пора появиться Ичивари, признанному и несравненному хозяину, другу, обладателю несметных запасов лепешек, сладкой свеклы и ласковых слов... Напрасное ожидание.

- Что ты хочешь найти в записях? - негромко уточнил Магур, возникая тенью за спиной.

Вождь без удивления обернулся: он знал за отцом это умение появляться вовсе не там, где ждут и задавать внезапные вопросы, касающиеся важного. Он, ранва, должен бы уйти вместе с мавиви, но он же - вождь и отец вождя - не может покинуть город, не понимая происходящего и не дав сыну возможности хоть с кем-то разделить свои сомнения и выслушать либо одобрение, либо разумные замечания. Сейчас, конечно же, необходимо понять: что есть в записях и надо ли тратить на них время? И как иными способами пролить свет на прошлое серенького, исключительно неприметного Маттио Виччи, вечно вздрагивающего, сутулого старика.

- Кто он, когда пришел к нам, где жил и с кем был знаком, - отозвался Даргуш. - Эти детские записи наивны и на первый взгляд бессмысленны. Но вдруг именно их важно было уничтожить? Дети писали обо всем минувшем, что помнили их деды. И нового добавить не забывали. Велик ли их опыт? Однако же каждый незнакомец - тайна, а всякий бледный подозрителен. Пусть мы вот-вот назовемся единым народом, но прошлого быстро не изжить. Тот, кого мы знали, как Маттио, пришел в столицу и был принят, он принес письмо от вождя племени абава. Теперь я пытаюсь с помощью пажей установить: что помнят о нем на прежнем месте? Что известно о неожиданных передвижениях иных бледных и смуглых. Охота, растянувшаяся на всю зиму, переезд из одного селения в другое, несчастные случаи... Я составил довольно длинный список, потому что не желаю дать людям моря возможности жить среди нас и уродовать зеленый мир, его обитателей и его законы. Если бы этот Маттио не проявил себя теперь, пусть и столь страшно, он мог бы похитить Шеулу.