вызывает Корнев.

Поднявшись на третий этаж, Зверев зашёл к начальнику и выслушал очередную порцию недовольных высказываний.

– Ну что скажешь? Воз и ныне там? – Корнев тоже выглядел уставшим.

– Вроде бы отыскалась ещё одна узница Крестов. Сейчас её опрашивают.

– Что значит «вроде бы»? Так есть свидетельница или нет? – Корнев вошёл в раж и начал повышать голос.

– Вроде бы – это значит, что информация ещё не точная! Из-за того, что ты меня без конца дёргаешь, я не могу сосредоточиться.

– Ладно, не кипятись, – сказал примирительно Корнев. – А кто поехал к новой свидетельнице?

– Настя поехала!

– Чего? С ума сошёл? Одну девчонку отправил, а вдруг опять…

Тут Зверев уже заорал по-настоящему:

– Не отправлял я её! Она сама так решила! Вчера приехала из Печор, весь вечер отчёт писала, вместо того чтобы в двух словах всё рассказать, а теперь отправилась к свидетельнице. Живёт она, видишь ли, рядом с её домом. Замутузил ты, Стёпа, тут всех. Не оперативники, а писцы да книгочеи! Привыкли только бумаги строчить, а дело при этом стоит. Отстань от меня, толку больше будет.

Не спрашивая разрешения, Зверев вышел, хлопнув дверью.

Вернувшись в кабинет, он встретил там Славина и Костина. Они рассматривали стоявшую в рамочке фотографию.

– Здравия желаю, Павел Васильевич! – задорно выкрикнул Веня, когда Зверев ворвался в кабинет.

– И тебе не хворать, – буркнул Зверев.

– Прибыли мы без происшествий.

– Сам вижу, что прибыли, говори, что нарыли!

– Так Настя должна была отчёт написать…

– И этот туда же. Видел я ваш отчёт, читаю вот, – Зверев уселся, посмотрел на опустевший стол Шувалова и спросил: – А этот куда делся?

– Виктор Матвеевич сказал, что у него жена заболела. Скорую вызвали, так он домой поехал. Извинился и сказал, что к концу дня постарается вернуться, – сказал Славин.

– Пусть не торопится, а то у меня от его кислой рожи, по-моему, уже изжога началась.

– Мне, кстати, тоже нужно уехать, – заявил Славин. – По работе! Это насчёт нашего Ромашко…

– Сдался тебе этот Ромашко! Говорил же, что он не имеет отношения к Фишеру!

– Корнев приказал все версии проверять, а тут новые факты вскрылись. Могу детально доложить…

– Не интересует меня твой Ромашко, – огрызнулся Зверев. – Проваливай. Толку от вас никакого. Скажи только, ты не знаешь, кто эту фотографию принёс?

– Не я, может, Веня?

– Я тоже не приносил! – сказал Костин. – Это наверняка Настя поставила, говорят, она здесь чуть ли не до ночи писала.

– А почему вас это так интересует, Павел Васильевич? – спросил Славин. – Позвольте полюбопытствовать.

– Потому что я должен быть уверен, что в этот кабинет никто из посторонних не ходит! Вот почему! Хватит уже на мою шею убитых свидетелей! Ты почему Настю одну к свидетельнице отпустил?

– Так она же вроде бы…

– Живёт близко, – съязвил Зверев. – А тебе лень свою задницу от стула отрывать. Может, зря я тебя из дежурки забрал? Назад ещё не просишься?

– Зря вы так, Павел Васильевич, – обиженно пробубнил Веня. – Просто Настя сама так решила, а она же у нас старшая, а я кто? Стажёр…

– Так вот иди, стажёр, и охраняй Настю, и свидетельницу охраняй! Отвечаешь мне за неё головой. Думаю, с этим ты справишься, моряк, герой-черноморец? Как ты там говорил? Полосатый десант?

– Говорил!.. Разрешите идти, товарищ начальник?

– Вали!

– А куда ехать-то?

– Вот те раз! Он не знает, куда ехать. Это же твоя информация! Вы ж эту свидетельницу нашли, а ты теперь у меня её адрес спрашиваешь? – Зверев схватил листок, переписал данные себе в блокнот и сунул бумажку Вене.

– «Алевтина Тихоновна Артюхова, Полтавская, 21»! – вслух прочёл Веня. – Уже бегу.

– Езжай уже, и чтобы ни один волосок…

Веня вышел за дверь вслед за Славиным, и Зверев остался в одиночестве. «Опять со всеми разлаялся, ну и чёрт с ними!» – Зверев стукнул по столу кулаком и погрузился в чтение.

Едва осилив ещё одну страницу, он начал клевать носом, не успев дочитать буквально несколько строк. Надо же было всё это написать!

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Зверев взял трубку и прохрипел:

– Алло!

– Павел Васильевич? Вы? Что у вас с голосом? Не узнала, богатым будете!

Услышав Настин голос, Зверев тряхнул головой, взъерошил волосы. У него словно гора свалилась с плеч. После ухода Костина прошло не меньше получаса, значит, Веня уже должен быть на Полтавской.

– Настя! Куда ты подевалась? Что ещё за самодеятельность? Почему одна пошла к свидетельнице? Хоть бы Веню взяла, я вообще-то волнуюсь!

– Да что вы говорите? Кстати, Павел Васильевич, мы с вами, кажется, договорились, что фамильярное общение оставим для внеслужебного времени, а на работе будем соблюдать официальный тон!

– Настя, перестань. Чувствую возбуждение, неужели что-то выяснила?

Даже через телефонную трубку было видно, как девушка возбуждена.

– Нашла! Нашла! Ты читал мой отчёт?

– Не до конца. Узнал много интересного о печорских бандитах и вырубился прямо за столом.

– Бессонная ночь? – в голосе Насти мелькнула тревога.

– Так и есть! Всю ночь не мог уснуть. Пожалел, что вас вдвоём отпустил. Веня хоть и бравый морячок, но опыта у него пока ещё маловато. Веня сказал, что местный начальник не хотел вам помогать.

– Так и есть.

– Но помог, потому что ты помогла им за пару часов раскрыть какое-то убийство? Ты молодец! Но вот в одиночку на допросы больше не ходи.

– Подумаешь! Что тут такого?

– Ты, кстати, откуда звонишь?

– Из квартиры Алевтины Тихоновны с Полтавской, она просто прелесть. Такая бойкая и симпатичная тётечка. Угостила меня замечательным чаем, а теперь намывает посуду.

– Я там к тебе Веньку отправил, он уже должен быть где-то рядом. Прошу, будь осторожна.

– Как же вы за своих свидетелей волнуетесь, товарищ капитан!

– В первую очередь я волнуюсь о тебе!

В трубке послышалось довольное урчание, Зверев начал злиться.

– Угомонитесь, Павел Васильевич. Ничего со мной не случится. Слушайте же, что я узнала. Это просто бомба! – Настя говорила быстро, через трубку было слышно, как кто-то гремит посудой. – Когда я стала расспрашивать Алевтину Тихоновну про Кресты, она сразу стала говорить про Фишера! Его там знали многие, и поэтому первое, что я сделала, – это показала свидетельнице фото Ромашко.

– И ты туда же! Мы же уже, кажется, выяснили, что Ромашко не Фишер.

– Всё так и есть, но попытаться-то стоило? Тем более в итоге узнала такое…

– Рассказывай же…

– Когда я доставала из своей папки фото Ромашко, у меня на стол выпала ещё одна фотография, та самая, с праздника. Помните, когда Боренька Штыря нас сфотографировал?

– Помню! Говори же, не томи.

– Увидев это фото, Алевтина Тихоновна поведала следующее. Оказывается, у Фишера была