– И как же реагирует на это правительство?

– Какое здесь, в Константинополе, правительство! –махнул рукой Горецкий. – Османская империя доживает последние дни, султанне имеет больше никакой власти. Но что интересно: правительство Кемаля в Анкаретоже молчит. Буквально никаких комментариев! Тут явно кроется какая-то интрига…

За ужином Горецкий поглядел на Бориса поверх пенсне ивкрадчиво спросил:

– А скажите-ка мне, голубчик, зачем вы отпустилипрекрасную турчанку?

– Я? – очень натурально удивился Борис. – Ятут ни при чем. Она сама сбежала.

– Ну-ну, – усмехнулся Аркадий Петрович, – непритворяйтесь, я-то вашу слабость к красивым женщинам хорошо знаю. И хочу вамсказать, что здесь вы допустили большую ошибку. Гюзель очень опасна, вы имелислучай в этом убедиться. Ведь это она, не колеблясь, приговорила вас к смерти,когда по ее приказу вас схватили.

– Знаю, – криво улыбнулся Борис, – но никакне научусь воевать с женщинами. Да и англичанин этот, мистер Ньюкомб, уж оченьнадутый был.

– Эта женщина стоит сотни мужчин! – заметилполковник и непонятно было, осуждает он Гюзель или восхищается ею. –Чувствую я, что в нынешней интриге с оккупацией Батума не обошлось без геррадоктора и его очаровательной помощницы.

– Теперь нас это не должно волновать, – осторожнонапомнил Борис.

– Да, я занят расследованием шести убийств, а васзавтра вызовут англичане на очную ставку с доктором и мистером Ньюкомбом. Такчто сидите на месте, ждите, когда за вами авто пришлют.

Борис недовольно поморщился, но ничего не ответил.

Окончив труд, с погасшей папиросой.

С душой угасшей встал из-за стола,

Где абажура череп безволосый

Беззубая обсасывала мгла.

А. Несмелов

Наутро в приемную генерала Врангеля вошел немолодой, нокрепкий с виду мужчина в хорошо пошитом английском френче без погон и другихзнаков различия. День был неприемный, и в помещении находился только дежурныйофицер.

– Добрый день! – представился вошедший. –Полковник Горецкий.

Офицер вскинул брови и насмешливо скривил губы, уставившисьна то место, где должны были быть погоны у этого типа, назвавшегося полковником– знаем, мол, мы этих полковников, – ишь френчик-то как хорошо сидит,небось интендант! Нажился на поставках, пока мы, простые офицеры, на фронтекровь проливали…

– Что вам угодно? – сухо спросил он.

Взгляд офицера не остался незамеченным полковником. Он снялпенсне и посмотрел на сидящего сверху.

– Мне угодно, чтобы вы вызвали сюда начальникаканцелярии. И срочно, – ровным голосом произнес он.

Все слова о том, что день неприемный, что начальникаканцелярии сейчас нет и что по установленному порядку следует сначалазарегистрироваться у него, дежурного, – показать документы и так далее –застряли у дежурного офицера в горле, он вскочил с места, но тут открылась дверьи в приемную вошел начальник конвоя Главнокомандующего – генерал-майор СеменНиколаевич Краснов.

– Кого я вижу! – приветствовал он вошедшего не поуставу, но дежурный офицер почувствовал, что в голосе генерал-майора неттеплоты.

Генерал и полковник пожали друг другу руки и отошли вдальний угол комнаты. Разговор они вели вполголоса, так что офицеру ничего небыло слышно, но он заметил, что Краснов рассматривает какие-то бумаги. ЗатемКраснов подошел к столику дежурного и достал книгу записи посетителей. Горецкийсклонился над книгой и принялся внимательно ее изучать.

Вот записано: «ротмистр Хренов». И в этот же день на приемзаписалось еще восемь офицеров. То есть записалось бы гораздо больше, простоГлавнокомандующий не любил принимать много народа. Так дело не пойдет. Вприемную мог просто кто-то зайти случайно или по другому делу, не проверять жевсех! Горецкий внимательно вгляделся в ровные строчки.

– Простите, вот тут, я так понимаю, отметка о том, былли записанный ранее посетитель на приеме у господина Главнокомандующего?

– Совершенно верно, – ответил генералКраснов, – но… возле фамилии Хренов такой отметки нет.

– Значит ли это, что ротмистр Хренов не попал на прием?Или… – Горецкий оглянулся на дежурного офицера, – могли неотметить?..

– Исключено, – улыбаясь, но твердо ответил генералКраснов. – Начальник канцелярии у нас такой буквоед.

– Стало быть, на приеме Хренова не было? –настаивал Горецкий.

– Стало быть, – развел руки Краснов. Ему ужепорядком начал надоедать этот разговор, но Горецкий показал ему такие бумаги,что приходилось идти ему навстречу, – не стоило ссориться с человеком,который в хороших отношениях с англичанами и турецкой полицией.

«Ага, – думал Горецкий, – на прием Хренов непопал, стало быть, денег никаких ему не выписали и получить ему было ихнеоткуда, если только… Если только ему не дал денег тот человек, которого он поего же собственному утверждению встретил. И с какой стати этот „кто-то"мог дать Хренову денег? Этому пьянице и дебоширу? К тому же те, кто толчется вприемной Врангеля, сами обычно нуждаются в деньгах – мало-мальски устроившиесвои дела офицеры сюда не ходят…»

Горецкий выписал из книги регистрации посетителей адреспоследней квартиры ротмистра Хренова и ушел. Генерал Краснов с облегчениемпосмотрел ему вслед.

После визита в приемную Главнокомандующего полковникГорецкий решил наведаться на бывшую квартиру полковника Шмидта. Но посещениеего оказалось неудачным, потому что полковник жил в гостинице. Номер нужно былосрочно освободить, так что все бумаги опечатал и забрал представитель англичан,а личные вещи запаковали в большой сундук и отослали родной сестре полковника,которая жила в Париже с мужем и двумя детьми. Горецкий, узнав про это, горестновздохнул и подивился той быстроте, с которой служащие гостиницы распорядилисьвещами. Потом он пригляделся внимательнее к прислуге, среди которой совершенноотсутствовали восточные лица, и все понял: отель был роскошным, старалсясоблюдать европейские обычаи, там не было места восточной лени ибезалаберности. Горецкий пообедал в ресторане отеля, посчитав, что разангличане подставили ему ножку, забрав все бумаги полковника Шмидта, то пускайтогда оплатят огромный счет за обед в дорогущем отеле.

Ротмистр Хренов делил жалкую квартиру на Галате с двумясвоими сослуживцами. Пока Керим объяснялся с хозяином, полковник Горецкийбеседовал с пехотным капитаном среднего возраста и потертой наружности. Укапитана был тик – очевидно, после контузии, у него сильно дергались левая щекаи глаз. Беседа проходила неважно, потому что кроме тика, капитан еще страдалжутким заиканием. Второй сосед Хренова спал на койке, с головой накрывшисьшинелью.