И мне настолько нравится, что он больше не стесняется при мне улыбаться или вот так насмешливо кривить губы, что я мирюсь с тем, что брюки, хотя и с резинкой внизу, все равно некрасиво собираются из-за разницы размеров между мной и хозяином. И с тем, что футболка оказывается слишком большой, и болтается на мне смешным балахоном из черепов.

А еще мне нравится то, как преобразился Артем. Сразу понятно, что пусть эти вещи и не любимые, раз они здесь, на запасном аэродроме, но хозяин у них именно этот. Домашние штаны держатся скорее не на завязках, а честном слове. Вернее, на кодовом, и кажется, что если знать его и произнести, они с готовностью продемонстрируют все, что только что скрыли. Белая футболка не настолько коварна – она так плотно обтягивает тело мужчины, что я могу с легкостью отследить все рельефы жесткого пресса.

Вроде бы ничего необычного – мужчина в штанах и футболке, но, пожалуй, играет роль то, что контраст слишком резкий. От уверенного руководителя в туфлях и костюме – до босого мужчины, который кажется избалованным домашним котом, вольготно чувствующим себя на своей территории.

У меня даже ладошки покалывает – так хочется подойти к нему, обнять его, и…

– Так, теперь займемся обедом, – уверенно заключает Артем, и, не заметив моей реакции, проходит мимо меня.

Меня настолько ошеломляет то, что сейчас происходит, что я так и остаюсь стоять в гостиной, прислушиваясь к тому, как где-то неподалеку шуршат пакеты с продуктами. Не знаю, как скоро я бы выбрала тактику поведения, которой лучше придерживаться с Артемом в домашних условиях – как-то в машине и в офисе было проще, понятней, если бы он не вернулся.

– Ты же не думала, – говорит, взяв меня за руку и утягивая на кухню уже вслед за собой, – что я обойдусь без тебя?

– То есть, – говорю неуверенно, – я нужна тебе на кухне?

– На кухне, – перечисляет он, – в коридоре, в гостиной, в спальне, в ванной. Это не принципиальный вопрос. Просто мне больше нравится, когда ты рядом со мной.

И от этих слов внутри меня словно загорается яркое солнышко, которое наконец заставляет разомкнуться невидимую пружину с рамками поведения. Не важно, что будет дальше и как мы подойдем к тому, для чего приехали в эту квартиру. Важно, что сейчас, рядом с этим мужчиной, мне действительно хорошо.

Кухня очень просторная, каждый из нас занят своим процессом – я салатом и бутербродами, Артем берет на себя мужскую заботу – мясо. Мы занимаем разные островки столешницы, между нами продукты, чтобы было удобней и не приходилось тянуться, но мы то и дело соприкасаемся.

Когда Артем вместо того, чтобы попросить, сам берет нож, а тот висит на магните передо мной. Когда я тянусь за тарелками, а они расположены в шкафчике возле Артема, и он не хочет отодвигаться, потому что занят, голоден, и вообще, разве он мне мешает?

Ни капельки. Нет. Даже когда мне приходится практически повиснуть на нем, чтобы все-таки достать то, что мне нужно.

А еще, несмотря на темные окраски, у этой кухни удивительно светлая аура – постоянно тянет смеяться. Над тем, каким горделивым взглядом Артем любуется нарезанными кусками. Над тем, как он не выдерживает и, жалуясь на голод, сам искушается и искушает меня шоколадкой. Над тем, как он хохочет, что я жалею на бутерброды икры, и требует в качестве моральной компенсации хотя бы одну ложку только икру, без хлеба и масла, добавки ему не нужны! И над тем, о чем я забываю мгновенно, стоит только ему хитро взглянуть на меня, так, как будто у него есть большая-большая тайна, которая тоже мне интересна, но с которой со мной пока рано делиться.

– Ну что, – сообщает он, рассматривая наши заготовки, – я сделаю пару важных звонков и начинаю жарить мясо, а ты…

– Поняла, – я все же поддаюсь искушению и, подойдя к нему, оставляю легкий поцелуй в уголке его губ, – не буду мешать и подслушивать. А когда закончишь – снова вернусь тебя вдохновлять.

– Отличный план, – соглашается он, – я в мясе ас, так что тебя ждет безупречное блюдо.

Видимо, звонки не только важные, но и срочные, потому что строгий голос Артема раздается еще до того, как я дохожу до гостиной. Кстати, а чем же заняться? В сторону телевизора не смотрю – боюсь, моя психика не выдержит, если я случайно попаду на старинный попсовый концерт. Полку с книгами осматриваю с интересом, но здесь больше профессиональная литература по управлению и маркетингу, а также классика – в любом случае, для этого нужно полное погружение, эти книги не подходят для отдыха на тридцать минут.

Прохаживаясь по дому, отмечаю, что здесь две спальни – очень большие, не похожие на мышеловку. Может, потому и удалось так быстро расслабиться. А еще… еще здесь совершенно потрясающая огромная ванная комната, в которую я влюбляюсь с первого взгляда!

И такое ощущение, что это чувство у нас возникает взаимно и намертво, потому что эта комната никак не хочет меня отпускать, соблазняя своими габаритами и возможностями.

И, собственно, почему бы нет? Пока Артем занят…

Слишком большое искушение понежиться в горячей воде, не думая о том, что кто-то в любую минуту может постучать в дверь и поинтересоваться: «Скоро ты там?»

И полотенца имеются – судя по запаху, чистые, свежие, видимо, за квартирой присматривают хорошо. Ну и как удержаться?

У меня, например, не выходит. Прикинув, что в запасе у меня как минимум минут двадцать, начинаю набирать воду в белоснежную ванну, выдавливаю побольше пенки из множества разных тюбиков, поспешно раздеваюсь и с удовлетворенным вздохом откидываю голову на широкие бортики.

Вода набирается быстро, словно спеша обнять меня, помочь отдохнуть, насладиться ею, и я прикрываю глаза, полностью ей отдаваясь. Чувствуя, что могу уснуть, открываю глаза и набираю в ладони пушистую белую шапку из пены. Дую на нее, заставляя, кружась, снова возвращаться в свою стихию. И тихонько смеюсь, когда пузырьки не лопаются, а множатся.

Горячая вода и пена с запахом моря заставляют вспомнить о мужчине, который ведет деловые разговоры и попутно готовит нам ужин. И, наверное, я думаю слишком «громко», потому что дверь открывается, и этот мужчина появляется на пороге.

Ни единого слова.

Медленно проходится взглядом по моему лицу, шее, задерживается на груди, едва прикрытой белыми остатками пены, чуть прищуривается, замечая, что я дышу рвано и тяжело. В этот момент он действительно напоминает кота, который увидел перед собой вожделенную миску сметаны.

– Надеюсь, – не спрашивает, а судя по тону чуть хриплого голоса, ставит меня в известность, – ты любишь горелое мясо.

И делает шаг ко мне.

Вопреки моим ожиданиям, он не раздевается, чтобы присоединиться ко мне, а просто садится на бортик ванны с другой стороны. Зачерпывает воду, небрежным жестом стряхивает капли с пальцев и, вновь взглянув на меня, выдает очевидный вердикт: