– Ужасно проголодался.

Мы заезжаем по пути в магазин, и я беру продукты почти наугад, потому что Даша изо всех сил делает вид, что не голодна и здесь ей мало что интересно. Приходится ориентироваться на свой вкус и ее неосторожные взгляды, так что, надеюсь, голодными мы не останемся.

Со спиртным проще. Пара бутылок вина, виски, коньяк – что больше будет отвечать настроению, то и откроем.

– Мы собираемся много пить? – шепчет у кассы Даша.

– И пить, и есть, и заниматься сексом, как ты предлагала, – шепчу ей в ответ. – Так что лучше предупреди дома, что у тебя на эту ночь грандиозные планы.

– На всю ночь?!

На нас оборачиваются, и на этот раз у многих взгляды завистливые – слишком много в городе одиночек, слишком много тех, кому повезло меньше, чем мне. Потому что этой ночью я собираюсь делать все, что угодно, только не спать. А утром планирую проснуться не от приставания Барса.

Нагло усмехаюсь Ромашке, и целую ее, не могу удержаться. Мне кажется, ее губы до сих пор хранят вкус горячего шоколада, и я, не отрываясь от Даши, наощупь беру с полки пару молочных и горьких плиток. Тоже для настроения.

Кто-то сзади ворчит, что очередь подошла, и только тогда я оставляю Дашу в покое. Заметив ее взгляд на цифры, которые на кассе меняются с каждой секундой, прошу ее подождать у выхода и использовать это время для того, чтобы сделать звонок родным. То ли у нее напряженные отношения с бабушкой, то ли та слишком старых взглядов на то, с кем прилично общаться незамужней девушке, но предстоящий звонок энтузиазма у Даши не вызывает.

И все же она это делает. Складывая покупки, я вижу, как она, выйдя на улицу, торопливо объясняется по телефону. Нервничает, потому что не только снова кусает губы, но при этом еще и ходит туда-сюда, но когда я выхожу с пакетами, приветливо и, кажется, облегченно, мне улыбается.

– Отпустили?

– Да.

Все, что касается ее родных или работы, удостаивается максимум отрывистых реплик, так что я на подробностях не настаиваю.

От магазина до корпоративной квартиры всего пара минут, и этот короткий путь Даша держится молодцом. Нервозность к ней возвращается лишь когда мы заходим в парадное. Она делает попытку перехватить у меня хоть один пакет с провизией, чтобы чем-то занять пальцы и перестать их то и дело сжимать.

– Возьми лучше ключи, – киваю на карман брюк, куда переложил связку. – Будешь открывать дверь.

Она приободряется, и мне стоит труда не рассмеяться тому, как сильно она хочет справиться с таким простым, но важным для нее поручением.

Но едва мы выходим из лифта и приближаемся к нужной квартире, Даша растерянно замирает у двери. И вместо того, чтобы просто открыть, водит ладонью по замочной скважине, то ли стирая пыль, которой здесь нет, то ли отогревая металл.

Я молча стою позади нее.

Это ее решение, ее выбор, и если она захочет сейчас отступить…

Нет, вряд ли я буду благородным настолько, чтобы просто ее отпустить. Но точно придется придумать другой вариант и потратить время на «реверансы», которые мы вроде бы уже обошли.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я слышу негромкий голос Ромашки:

– Ну вот и… пришли.

И когда она все-таки делает это – открывает дверь, и проходит внутрь темного помещения, которое спустя секунду тут же встречает нас приглушенным светом.

Нет, это, конечно, не знак – Даша нащупала выключатель. Но глядя на нее, в этом искусственном освещении, подчеркивающем ее ранимость и хрупкость, я с удивлением отмечаю, что переступаю порог не с мыслью: «Скорей бы она разделась».

Почему-то в меня въедается совершенно другая, с несвойственной мне неуверенностью: «Хоть бы ничего не испортить».

Я совершенно не представляю, как себя дальше вести. Одно дело, когда секс у нас получался спонтанно, а тут…

Но Артем ведет себя так, будто мы приехали не для того, чтобы переспать, а лишь отдохнуть от городской суеты.

Все остается там, за дверью этой квартиры – и пыль дорог, и запах цветущих деревьев. А здесь только нотки одеколона, который из-за замкнутого пространства или из-за того, что нас только двое, я чувствую гораздо острее, чем раньше. А еще какой-то уютный покой, в который меня втягивает этот мужчина.

– Ну что, – сняв обувь, он подхватывает пакеты с продуктами, скрывается внутри помещения, и спустя минуту, пока я пытаюсь привыкнуть к новым для себя ощущениям, возвращается с деловым предложением: – Сначала переоденемся? Кажется, здесь должно что-то быть…

Он не стоит у меня над душой, не подталкивает меня пройти дальше – он снова уходит, бросив на меня взгляд с хитринкой. И мне становится интересно тоже взглянуть на то, что предлагает эта квартира.

Сбросив обувь, иду за Артемом. По пути замечаю просторную кухню в шоколадных расцветках, гостиную – дорогую, тоже в мужских спокойных тонах, но какую-то безликую. Услышав шорох чуть дальше, прохожу в комнату, и застаю Артема у открытой двери гардероба.

– Как ты относишься к унисекс? – не оглядываясь, он передает мне серые спортивные штаны и черную футболку с мрачными черепушками. – Примерь. Мне кажется, тебе должно подойти. Так, тапочки…

Он вскрывает пакет одноразовых тапок, но не гостиничных, на которых хорошо кататься по комнате и так же хорошо падать, а довольно добротных на вид. Выбирает самый меньший размер из имеющихся и опять же вручает, не оборачиваясь, а сам рассматривает довольно скудный ассортимент из одежды.

Я мну в руках обновки, пытаясь принять как факт, что это не сюрр или сон. Честно говоря, пока мы ехали сюда, я все немного не так представляла. Я думала, все будет определенно, подведено к единственной цели, тем более, что условия озвучены, приняты и мы оба знали, зачем, собственно, едем. Но Артем в мою сторону даже не смотрит.

– А где можно переодеться? – намеренно провоцирую его обернуться, но он с интересом рассматривает пару футболок, как будто это вопрос жизни и смерти.

– Где тебе больше нравится, – следует еще более странный ответ, чем его поведение.

– Может, здесь… – начинаю расстегивать пуговицу.

И вместо того, чтобы вспомнить, что собирался сам снять с меня всю одежду, он… просто кивает, не отрывая взгляда от гардероба.

В полном недоумении расстегиваю вторую пуговицу – реакции ноль. И тогда я удаляюсь в гостиную, в таком удивлении, что скорее придумываю себе облегченный выдох мужчины, чем действительно его слышу.

Он не пытается догнать меня, не присоединяется тоже переодеться в гостиной. Вообще я уже успеваю даже привыкнуть к новой одежде, когда он наконец появляется из комнаты.

– Тебе идет, – ухмыляется, оценив довольным взглядом имидж, в котором я предстаю.