Так хочется просто поговорить с ним. А, возможно, я готовлю себя к «атаке», задавая базовые вопросы. Хоть и действительно интересно знать, как у него дела.

— Ольховский предлагает этаж в своём новом центре на Галктионовской недалеко от «Гранд Империалъ». Через два месяца открытие, — наконец расщедривается Гриша более длинным ответом, чем короткое «нормально» в последнее время. И потускневшее настроение из-за его «пустого» кофе вновь становится чуть ярче.

Андрей Ольховский — друг Гриши и небезызвестный бизнесмен в нашем городе, владеющий несколькими торговыми центрами и сетью ресторанов. Гриша знакомил меня с ним, а тот в свою очередь даже как-то приглашал нас на выходные в свой загородный дом, отдохнуть в скромном кругу, пожарить мяса. Так и не получилось вырваться, а сейчас…

Но суть не в этом. Гриша делится со мной новостями. Это же можно считать потеплением? Пытаясь сдержать счастливую улыбку, придвигаюсь ближе и искренне заинтересованно приподнимаю брови. Мне всё интересно. Так интересно, что я практически наваливаюсь грудью на стол.

— И что думаешь? Расположение очень хорошее.

Гриша кивает, поставив чашку на стол.

— Неделю дал на подумать, пока оставил место. Завтра я планирую съездить туда, осмотреться. Но думаю, новому клубу быть.

— Я очень рада, что ты продолжаешь двигаться, — улыбнувшись, опускаю взгляд на свои руки, лежащие на кружке. И вроде бы всё хорошо, но почему-то чувство, что мы стали будто чужими, всё равно не даёт до конца ощутить покой в груди, которого так хочется.

— Есть ради кого, — тихие слова с налётом хрипотцы, от которых я резко вскидываю голову и впиваюсь в Гришу немигающим взглядом. То ли гормоны, то ли слова так много для меня значащие, но мои ресницы вновь намокают. Гриша тоже смотрит так, словно в голове идёт беспрерывный бой мыслей.

Пауза затягивается, и она особенно слышна ночью, когда город спит. Только наше громкое дыхание и мой пульс, отбивающий в ушах. А я так соскучилась, что не могу выдержать и глазами начинаю исследовать его лицо. Тёмную щетину на скулах, плотно сомкнутые губы, подрагивающие ресницы, нос. Возвращаюсь к губам и гипнотизирую их в диком желании лизнуть и ощутить вкус Гриши на своём языке.

Короткое движение — Гриша выпрямляется на стуле, скрипнув его ножками по кафелю, и этот момент заканчивается. Я начинаю дышать и немного встряхиваю головой, а Гриша кидает взгляд на наручные часы. И зачем он их не снял?! Ведь наверняка сейчас скажет, что уже поздно и завтра рано вставать.

— Уже…

— Я уберу! — вскакиваю с места, не дав ему закончить фразу, и, схватив тарелку с остатками пирога, на дрожащих ногах иду к холодильнику. Лихорадочно думаю, как же его задержать. Почему-то я стала жуткой трусихой. Наверное, потому что не знаю, что он чувствует сейчас ко мне. Хочет, но любит ли по-прежнему так же? Вдруг ему и без меня хорошо? Раньше я бы без сомнений накинулась на него с поцелуем или сразу к ширинке, как иногда бывало, когда мы были в ссоре, и я не выдерживала первая. Но сейчас…

Уже в панике разворачиваюсь к Грише, ведь слышу его шаги, но незаметно облегчённо выдыхаю и даже благодарно улыбаюсь, ведь он решил мне помочь убрать со стола.

С кружками подходит к раковине и начинает их ополаскивать. И тут мне думается, что, может, он всё-таки тоже не хочет уходить? Оттягивает, лишь побыть рядом хотя бы лишнюю минуточку? Это придаёт мне смелости, как ни странно.

Когда он убирает чистые кружки в верхний шкаф, я колеблюсь всего секунду. На носочках подкрадываюсь к нему и дотрагиваюсь рукой до спины между его лопаток. Гриша дёргается от этого, мышцы спины мгновенно каменеют под моими пальцами, а его рука так и замирает возле шкафчика.

Становлюсь смелее и обнимаю его, прижимаюсь грудью так плотно как могу.

— Гриш… — почти беззвучно выдыхаю. Меня начинает трясти, и точно не от страха или холода. А от концентрированного удовольствия.

Гриша напрягается ещё сильнее, хотя, кажется, куда ещё больше. Такой горячий. Чувствую его учащённое и прерывистое дыхание, гудящее на моей прижатой к спине щеке. Чувствую, как быстро бьётся его сердце под пальцами на его груди. Утыкаюсь носом в футболку и прикрываю глаза в наслаждении от запаха хвойного кондиционера и его чистой кожи. Хочу простоять так долго, чтобы впитать каждую частичку его тепла. Вечность этого не делала.

— Таня… — его голос тихий и вибрирующий. Я хочу его неконтролируемо, всегда, иногда в совершенно не подходящие для этого моменты. Но сейчас именно тот момент, и я с блаженством принимаю тягу внизу живота, напряжение под пупком, а эти волны вибрации от его голоса дразнят меня ещё сильнее.

Говорить у нас получалось всегда из рук вон плохо. Телами мы понимаем друг друга лучше. Поэтому я, не отстраняясь, опускаю руку вниз и просовываю её под футболку. Дотрагиваюсь до стального торса. Рука дрожит от разлуки и от всех переполняемых меня сейчас эмоций. Дыхание тоже давно частое и неровное. Я наконец трогаю его и даже слёзы вновь неуместно застилают глаза. Соскальзываю пальцами ниже, сразу под резинку шорт.

Но Гриша резко перехватывает мою руку и поворачивается ко мне лицом.

— Не надо.

Мне сложно понять его выражение лица, на нём открыто слишком мало. Сдерживается? Он отодвигает от себя мою руку и это заставляет отойти на шаг. Хмурюсь, ощущая горькое непонимание. Оно почти оглушает. Неужели он больше не хочет меня?

Медленно опускаю взгляд вниз. Нет, хочет. Потому что его шорты топорщатся, очерчивая всю твёрдость и мощь органа.

И видимое снова делает меня смелой. Сумасшедшей, как и раньше. Смотрю ему в глаза, концентрируя в своём взгляде вызов. Котов всё ещё до предела напряжён. Это выдают его брови, сдвинутые к переносице, и тяжёлое дыхание через нос. Сможешь просто стоять и смотреть?

Снять капроновые колготки получается не слишком изящно. А вот заведя руку за спину, молнию на платье я уже тяну медленно, не отрывая от Гриши своего испытующего взгляда. Стискиваю в кулаках шёлковую ткань подола и медленно оголяю бёдра сантиметр за сантиметром. Снимаю через голову. Волосы распадаются теперь хаотичным водопадом на плечи, ключицы и грудь. Гриша резко выдыхает воздух через сомкнутые зубы, потому что я перед ним теперь только в кружевном, очень прозрачном и белом белье. Купленном недавно, и Он ещё его не видел.

Боюсь, что он сможет просто уйти, кажется, что времени у меня совсем мало, но я всё равно делаю