На лице брата читалась откровенная паника, он вдруг жестко схватил меня за плечо.

– Верните мне мою броню, колдунья! – задыхаясь, прохрипел он и стал меня трясти. – Вы не вправе ее у меня забирать! Император насадит вас на шипы Дерева пыток за то, что вы со мной сделали!

Глава 34

Не раздумывая я прыгнул к молодому человеку и оттолкнул его. В ту же секунду Сефиза отшатнулась и отползла от брата, глядя на него широко распахнутыми глазами. Она открыла было рот, намереваясь что-то сказать, но с ее губ не слетело ни звука.

– Я запрещаю вам к ней прикасаться! – в ярости воскликнул я. – Проклятие, это же ваша сестра! Вы обязаны ей жизнью, постарайтесь этого не забывать!

– У меня нет сестры! – сухо возразил юноша. Между его бровями обозначилась складка, всем своим видом он демонстрировал непонимание и раздражение. – У меня нет семьи. И я не просил меня спасать, я не хотел выжить! Я хотел умереть достойно, в броне, а вы ее у меня отняли!

Молодой человек вскинул руку и, яростно рванувшись, заставил меня выпустить его запястье. Решив не настаивать, я отступил на шаг, но все равно был начеку. Конечно, это брат Сефизы, и он, несомненно, прошел через тяжкие испытания, однако больше я не позволю ему и пальцем тронуть мою любимую.

– Вы исцелили его тело, но его разуму нанесен значительный ущерб, – пояснил Гефест.

Скрестив руки на груди, он с равнодушным видом наблюдал за этой сценой. Пока мы занимались Альтаиром, мой брат все-таки поднялся на ноги и уже успел вытереть слезы. Лицо его было мрачно, и, увидев пелену боли, застилающую его единственный глаз, я догадался, что Гефест никогда не оправится от пережитого сегодня удара.

Но он не сдавался; на его изуродованном лице отражалась твердая решимость.

Альтаир склонил голову и сжал ее руками, его скрюченные пальцы так напряглись, что побелели костяшки.

– Я больше не чувствую связи, – простонал он себе под нос. – Я больше не слышу ни своих братьев… ни приказов императора… Ощущаю воздух кожей… это так мучительно…

– А-Альтаир, – дрожащим голосом пролепетала Сефиза, осторожно приближаясь к брату. – Это же я… Сефиза… Ты не мог меня забыть, мы ведь выросли вместе. Альтаир…

– Перестаньте так меня называть! – запротестовал молодой человек, резко вскидывая голову. – Я – номер Семьсот шестнадцать!

Сефиза прижала ладонь ко рту, словно пыталась сдержать новые рыдания.

– Хорошо, номер Семьсот шестнадцать, ставлю вас в известность, что вы уже никогда не будете получать указания от Ориона, ни через вашу былую программу, ни напрямую, потому что император мертв, – холодно заявил Гефест. Он взял с пола лампу и поднял повыше, чтобы разогнать темноту. – Раз уж мы с солдатом немного пришли в себя, нужно двигаться дальше. Мы все еще слишком близко к Собору и этой проклятой богине. Прежде всего нам следует спрятаться в каком-то убежище. Мы должны выжить любой ценой.

Похоже, Гефест кое-как собрался с силами, хотя едва ли походил на себя прежнего: его пустая правая глазница зияла темным провалом, кожу покрывали черные пятна в форме крошечных ромбов, обозначая трещины в сетке материала, из которого была сделала его плоть.

– Ты прав, мы должны как можно скорее двигаться дальше, – согласился я, кивая.

– Император… Нет… – жалобно простонал Альтаир. – Я отказываюсь в это верить. Бог богов не может умереть… О, во имя всех преисподних, это какой-то кошмар!

Мне хотелось бы ему возразить, сказать, что кончина Ориона – это, само собой, очень хорошо для всех, от солдата до самого последнего обитателя Империи. Однако теперь я знал, что это не так.

Убивая тирана, мы с Сефизой надеялись спасти народ от угнетения, а вместо этого спровоцировали конец света…

Сами того не ведая, мы создали все условия, необходимые для возрождения Янус, в итоге отныне она как никогда могущественна и совершенно свободна от любых ограничений, которые в прошлом накладывала на нее программа…

Альтаир весь съежился, прижал кулаки к вискам и слегка покачивался, бормоча что-то нечленораздельное. Очевидно, его и без того поврежденный разум не выдержал известия о смерти императора.

Оставив молодого человека предаваться скорби, я наклонился к Сефизе. Девушка не двигалась, поэтому я осторожно подхватил ее под мышки и поднял.

Она так переживает, так сильно взволнована, что сейчас вряд ли способна принимать какие-то решения.

– Вы можете встать и идти, номер Семьсот шестнадцать? – требовательно спросил я у молодого человека, подбавив в голос жесткости.

Дверь, находившаяся в нескольких метрах от нас, начала плавиться от страшного жара. По ней уже медленно стекали капли жидкого металла, и температура в галерее стремительно поднималась.

– Давайте не будем здесь задерживаться, иначе сваримся заживо, – подытожил Гефест и зашагал по коридору.

К моему величайшему изумлению, Альтаир поднялся на ноги, а потом накинул на плечи одеяло и завернулся в него, прикрыв обнаженный торс.

– Да, Ваше Высочество, – вяло пробормотал он.

Пошатнувшись, юноша сделал шаг, потом другой, уже увереннее.

Бывший легионер был совершенно сбит с толку после потери своей программы, вдобавок к этому потрясению он узнал о смерти императора… однако легионер по-прежнему подчинялся приказам тех, кого считал своими вышестоящими.

– Если я узнала его, почему он меня не помнит? – прошептала Сефиза, цепляясь за мою руку в поисках опоры.

– Не знаю, любимая, – так же тихо ответил я и легонько поцеловал ее в лоб.

На меня наваливалась усталость, но я старался не обращать на это внимания: сейчас нам с Сефизой нужно было как можно скорее двигаться вперед.

Идущий перед нами Гефест обернулся, мельком глянул на нас и пояснил:

– Отец имел обыкновение очищать разум своих солдат от всех прежних воспоминаний, едва они поступали на службу.

– Мои братья – вот моя единственная семья, – подтвердил Альтаир и упрямо мотнул головой, словно отвергая любые сожаления о потерянных данных. – Мой очаг – это Империя, а Орион, бог богов, – мой вождь.

Никто не осмелился повторить, что императора больше нет, несомненно опасаясь еще больше усугубить