Нет, она не пыталась испугать Рому. Просто у нее было такое чувство, что Алисе ни к чему видеть то, что произойдет дальше.

Подбежал Рома, его грудь вздымалась и опускалась. Он держал в руке пистолет.

– Зачем ты это делаешь? – крикнул Рома. На его лице была написана ненависть – но в его словах звучала мука. Как будто он хотел, чтобы она просто исчезла с лица земли – чтобы ему не пришлось иметь с ней дело и мстить. – Какого черта?

Джульетта вытянула руки. Будто для того, чтобы показать, что она не вооружена – хотя это явно было ему неважно.

– Послушай меня секунду, – попросила она. – У меня есть информация. О шантажисте. Возможно, она касается Белых цветов. Я здесь, чтобы помочь…

Она вздрогнула, увернувшись от его первой пули.

– Я собирался убить тебя быстро, – нараспев произнес он. – Чтобы быть милосердным. Ради того, что между нами было.

– Послушай! – крикнула Джульетта. Она бросилась вперед, и он выстрелил снова. Он промахнулся, но пуля едва не обожгла ее плечо. Его пистолет все еще дымился, когда она схватилась за его ствол. Рома попытался выстрелить опять, но Джульетта уже успела повернуть ствол вверх. Он выпустил три пули, прежде чем она ударила его в сгиб локтя и выбила у него пистолет.

– Всего месяц назад тебе было не трудно это понять, – прошипела она. – Город в опасности. Я могу тебе помочь.

– А ты знаешь, что я понял с тех пор? – Его рука метнулась к карману за вторым пистолетом, но Джульетта сбила его с ног и прижала его руку к земле. Этот прием был памятен им обоим с тех пор, как Рома бросился на нее из засады возле Ченхуанмяо, но, если это воспоминание что-то значило для Ромы, он этого не показал.

– Я понял одну вещь, – продолжил он, пока что не пытаясь высвободить руку. – Мне плевать и на этот город, и на опасность, которую он на себя навлекает. У меня были дорогие мне люди, но этих людей уже нет.

Он с силой выбросил вперед ногу, и Джульетта откатилась, чтобы избежать пинка, больно ударившись локтями и едва не врезавшись лбом в неровную стену. Рома мигом вскочил и выхватил нож и пистолет. Она не раздумывала, она просто отбивалась – неистово и бесстрашно. Всякий раз, когда он пытался выстрелить, она старалась обезоружить его, но он недаром знал ее так долго и мог предвидеть ее приемы, так что у нее уже кружилась голова от падений. То и дело бросаться на землю, чтобы не попасть под его удары, было больно, но, если бы она не уворачивалась от его быстрых выпадов, ей наверняка было бы еще больнее.

– Рома! – крикнула она. Ее локоть врезался в штабель кирпича, когда она вырвалась из его хватки, отняв у него нож. Победа. Она отбросила клинок и услышала, как он, стуча, запрыгал по мостовой. – Послушай меня!

Рома замер, и она почти решила, что смогла достучаться до него, но тут он со злостью прошипел:

– Время, когда я тебя слушал, давно прошло.

Он бросился к своему клинку.

Когда он поднял руку, Джульетта поняла, что он целится слишком высоко. Рома всегда плохо метал нож, что было странно, ведь он чертовски метко стрелял. Он бросил нож с конца проулка, и время словно замедлилось. Она следила за клинком глазами, ожидая, что он пролетит так высоко над ее головой, что это будет комично…

Но тут Алиса выскочила из своего убежища за кучей мусора и закричала:

– Пожалуйста, не делайте друг другу больно…

Джульетта, не раздумывая и даже не успев изумленно ахнуть, выпрямилась и заслонила собой Алису. Она даже не поняла, что сделала – пока не оказалась перед девочкой и не услышала возле самого своего уха резкий глухой стук.

Глаза Алисы округлились, она замолчала и поднесла руку ко рту.

Сперва Джульетта не почувствовала боли. Так бывало всегда – входя в тело, клинок сначала казался просто чем-то холодным, затем чем-то инородным. Только через несколько секунд ее нервные окончания наконец восприняли то, что произошло, и рану пронзила острая, жгучая боль.

– Мудак, – сдавленно произнесла Джульетта по-русски, посмотрев сначала на клинок, наполовину вонзившийся в ее плечо, затем на Рому. Он стоял, разинув рот, от лица его отхлынула вся кровь. Между тем из раны потекла кровь, пропитывая ее одежду. – Тебе обязательно было метать нож с зазубренным лезвием?

Это заставило Рому действовать. Он двинулся вперед, сначала медленно, затем бегом и, подбежав к Джульетте, схватил ее за предплечье. Она смотрела, как он осматривает ее рану. Его злость – хотя и ненадолго – прошла.

– Алиса, беги в ближайший схрон и принеси аптечку.

Глаза Алисы округлились еще больше.

– Ты что, собираешься зашить ее сам? Ей нужно в больницу.

– Ну да, конечно, – сквозь зубы проговорил Рома. – Ты хочешь доставить ее в больницу Алых или в больницу Белых цветов? Кто из них будет стрелять медленнее?

Алиса сжала руки в кулаки. Джульетта оставалась в достаточно ясном сознании, чтобы слышать шум схватки, доносящийся издалека, но она больше не чувствовала пальцев и не могла сжать кулаки.

– Это близко, вон на той улице, Алиса. – Рома показал вперед. – Поспеши.

Неодобрительно хмыкнув, Алиса повернулась на каблуках и поспешила прочь.

Джульетта сделала выдох. Она ожидала увидеть свое дыхание, как в холодный зимний день, но ничего не увидела. Холод шел изнутри – ее руки и ноги начинали неметь, каждую клеточку тела покалывало.

– Будь добр, надави на рану, – буднично попросила она.

– Знаю, – резко бросил Рома. – Сядь.

Джульетта села. Голова у нее кружилась, перед глазами все плыло. Рома быстро снял с себя пиджак, скомкал его, прижал к ране вокруг ножа и надавил так сильно, как только мог, чтобы остановить кровь. Джульетта не протестовала и только прикусила губу, терпя боль.

– Какая муха тебя укусила? – пробормотал Рома. – Зачем ты сделала это?

– Зачем я помешала тебе вонзить нож в твою собственную сестру? – Джульетта закрыла глаза. В ушах у нее шумело. – Не стоит благодарности.

Было видно, что он раздосадован. Она знала, о чем он думает – зачем ей было нужно заслонять собой Алису, если в той больнице она грозилась пристрелить ее? Какой в этом смысл? Никакого. Потому что она, Джульетта, не может решить, чего она хочет.

– Спасибо, – сказал он так, словно не мог поверить, что произносит это слово. – Открой глаза, Джульетта.

– Я не засну.

– Открой. Их.

Джульетта открыла глаза хотя