Вдалеке поблескивал стеклянными стенами пассажирский терминал. В стране, целиком превращенной в бесполетную зону, аэропорт – не самое людное место. Шаталов запоминал расположение вспомогательных технических зданий, пустых стояночных площадок для самолетов, геометрию внешнего забора, поверху украшенного колючей проволокой. В поле зрения попал шлагбаум на одном из въездов.

– А местные военные давно в штатском ходят? – уточнил Шаталов у Бека. – Или я что-то упустил?

Рядом со шлагбаумом на въезде стояла небольшая сторожка. Отчетливо виднелись огоньки сигарет и трое вооруженных людей в джинсах и футболках.

Бек забрал у него бинокль.

– Вряд ли это дружинники, да? – спросил Шаталов.

– Вряд ли. Но есть и такой вариант развития событий. – Бек опустил бинокль. – Задача становится сложнее, план действий – понятнее.

* * *

Понаблюдав за аэропортом около часа до окончательного восхода солнца, Бек отдал команду на возвращение. За это время им удалось разобраться, в каком из зданий расположились «дружинники».

Вернувшись в Глоговац, Шаталов привел Бека в служебную квартиру Радо Аджича – к себе.

Поставили чайник. Бек уселся за кухонный стол, а Шаталов принялся искать по навесным шкафам что-нибудь съедобное. Еле слышно играло радио.

– Значит, – констатировал Бек, – кто-то из охраны аэропорта сговорился с оаковцами. Воевать же никому не охота. Особенно тыловым. Теперь придется по-тихому забирать контроль взад-обратно.

Шаталов нашел надорванный пакет с растворимым кофе. Размял в пальцах, открыл, понюхал, заглянул внутрь. Сунул другу под нос:

– Зацени!

Тот отмахнулся:

– Сойдет… Так вот! Для взятия аэропорта мне нужна группа. Гибель ребят ломает все планы. В одиночку, да и вдвоем, эту работу не сделаешь.

Шаталов заварил кофе в две чашки.

– Планы меняются по ситуации. У меня есть кого позвать.

– Мы не можем обращаться к полиции за помощью. К военным – тем более. Информация уйдет сразу. А это – сам понимаешь…

Шаталов поставил чашку на стол перед Беком.

– Сахара нет. Не обзавелся пока… Есть и другие ресурсы. Внесистемные. Из ополченцев двух-трех человек выберу. Нескольких русских подтяну.

Бек посмотрел на него, как на расшалившегося мальчишку:

– Каких русских? Откуда здесь русские?

– Да ты сам как нерусский!

Привычно усмехнулись – шутка была не новая.

– Мой водитель в Боснии и то лучше по истории подкован! Смотри: когда белые из Крыма уходили, их мало кто хотел принимать. По крайней мере, никто особо не звал. А здесь все по-человечески было. Сербы – братушки… В общем, есть у меня на примете кое-кто. Потомственные белогвардейцы.

Бек опустил голову, потер лоб ладонью.

– Романтик ты, Шатай! Сам такой и других заражаешь!

– Их здесь много, Бек. Они – часть Югославии. Корнями вросли. У них здесь и деды, и прадеды.

– А у тебя – Валька, – глухо сказал Бек.

– А у меня – Валька, – согласился Шаталов. – Хоть и не прямо тут, а все равно тут. Границы – для политиков. А для сердца – какие границы?

– Извини, что напомнил.

– Наоборот – спасибо! Я от этого давно уже не размякаю. Только сил прибавляется.

Настроение Бека сползало не в лучшую сторону. Видимо, ослаб первый адреналиновый запал, пришло понимание потери.

– В общем, предлагаешь вместо сработанной команды использовать мифических югославских русских? С неизвестными навыками, без рекомендаций, непроверенных…

– Не усложняй! – посоветовал Шаталов.

– Не упрощай! – возразил Бек.

– Куда уж проще! Перед тобой поставлена задача. Диспозиция переменилась, задача осталась. Или все, за билетами в кассы «Аэрофлота»?

Бек резко встал, отошел к окну. Шаталов не торопил его. Отхлебнул из чашки, обжег губы. Наконец, Бек вернулся на место, ссутулился, махнул рукой:

– Давай, вызывай свою белоэмиграцию. Колчаковцев не забудь. Посмотрим, что за кадры.

– Тут в основном алексеевцы, – решил уточнить Шаталов, чтобы немного отвлечь друга от мрачных раздумий. – Деникинцы, дроздовцы. Если такие нюансы играют роль.

– Еще бы не играли! Дроздовцы! Хоть в психическую атаку сходим. Примкнуть штыки к гранатометам! Барабан с собой возьмем!

Шаталов потянулся к Беку, тряхнул его за плечо:

– Спокуха, старик! Разберемся! С нами Аллах…

– …и два парашюта, – закончил присказку Бек, чуть улыбнувшись.

– Возьмем мы твой аэропорт, – увереннее, чем чувствовал, сказал Шаталов. – Покумекаем, все придумаем. Утро вечера…

– Так уже утро, – напомнил Бек.

Напряжение спало. Они негромко рассмеялись.

– Первый раз, что ли? – сказал Шаталов. – Сколько у нас есть времени?

Расположение российского миротворческого контингента, Босния

Июнь 1999 года

Лейтенанта Бражникова на пути в столовую нагнал Цыбуля с чертежной папкой под мышкой.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться.

– Обращайтесь, сержант!

Цыбуля торопливо развязал тесемки на папке и продемонстрировал Бражникову картонные и бумажные трафареты широкой жирной буквы К.

– Вот… Смотрите, размер – точь-в-точь как на всей бронетехнике. Если вдруг какие вводные – все же хватятся: где буква К? Подать сюда букву К! А у Цыбули ажур, все уже в папочке, прилепляй да тампонь!

– Какие еще «вводные»? – Бражников взял один трафарет, посмотрел на просвет.

– Товарищ лейтенант, да нам-то откуда знать, какие? Вы, главное, товарищу полковнику Платову передайте: готовность наша полная, аж потрескивает! Ему же, если что, первому сообщат, я так понимаю. А уж мы мешкать не будем!

Окрестности города Глоговац, автономный край Косово, Югославия

10 июня 1999 года

Парк вокруг госпиталя был замысловато расчерчен аллеями и дорожками. У неработающего фонтана полукругом стояли скамейки. Здесь можно было поговорить без посторонних ушей.

– Слобо, что значит «снимаем охранение»? Тюремный конвой придет только завтра!

Милич примчался из города, как только Брегич позвонил ему из госпиталя.

– Оставьте хотя бы один бронетранспортер, – настаивал комиссар полиции. – Хотя бы один взвод. Здесь по-прежнему содержатся пленные оаковцы. Ты понимаешь, что их могут отбить? Или ты забыл, что случилось в Раковице?