мачеха умирает в конце. Вам не показалось подозрительным, что здоровая молодая женщина ни с того ни с сего вдруг откинулась? Хоть какую-то правду сохранил Вильгельм Гримм. Когда уставшая и голодная Генриетта вернулась обратно, то свет не горел в доме. Она сразу поняла, что случилось недоброе, и Кия выполнила угрозу. Девушка бросилась в дом, выкрикивая имена домочадцев, но ей никто не отвечал. Близнецов она нашла быстро: Иоганн, забившись в углу своей комнаты с отсутствующим взглядом, раскачивался из стороны в сторону, как болван-неваляшка.

Несчастный и в правду свихнулся, оставшись до конца своих дней сумасшедшим, безобидным и молчаливым. Лишь в ясные погожие дни, он с тоской виновато смотрел в сторону леса и шептал одно слово «прости». Кому он шептал, так никому и не удалось узнать, более ничего он не произнёс за всю свою жизнь.

Мария осталась без языка в буквальном смысле слова. Некто вырвал ей его и оставил на прикроватном столике заместо разбитого зеркала. Когда пытались у неё выведать и дать жестами понять, кто сотворил с ней зло, она лишь выпячивала глаза от ужаса и начинала вертеть отрицательно головой, мыча и пятясь назад. Прожила она недолго. Когда Марии исполнилось семнадцать, она пошла собирать ягоды в ближайшем пролеске – вглубь леса девушка панически боялась заходить. Нашли её лежавшей бездыханно, а корзина с разбросанными ягодами лежала в нескольких метрах от неё, будто она в кого-то кинулась ею, защищаясь. Она была ещё жива, когда её принесли домой, но, не приходя в сознание, дочь Марты впала в жестокую лихорадку и сгорела за ночь.

Что касается мачехи, то ту Генриетта обнаружила в родительской спальне на полу мёртвой в жуткой позе со скорченными руками и ногами, но чудовищнее всего было лицо, искажённое гримасой ужаса.

Бедный Уильям, он не нашёл дочь и вернулся домой ни с чем. Да, он обрадовался, когда встречать вышла его та, которую он отчаялся уже найти живой. Но какое же потрясение его ждало внутри дома! А может и не столь большое, как могло показаться…. Жену он похоронил на следующий день, тихо, в лесу. Не хотел афишировать жуткий финал этой истории. Естественно, он негодовал, когда узнал, как и почему Генриетта оказалась в том злополучном доме. Естественно, что он не особенно горевал по умершей Марте и покалеченным детям. Он и сам знал, но не хотел замечать, что близнецы – стали калеками от рождения, только поражены были их сердца.

Генриетта Доротея Вильд не оставила отца, она не вышла замуж и прожила в доме дровосека до самой его смерти, которая пришла к нему лишь на сорок шестой год его жизни.

А что стало потом? А потом прошло сто лет со дня произошедшего события. В деревню заехал Вильгельм Гримм со своим братцем Якобом в поисках интересной истории. Ну, я и поведала им всё, как было. Но как видите, вся правда была намерено искажена и добрая Генриетта превратилась в отвратительную ведьму, а близнецы получили новые имена, под которыми теперь их и знает весь мир, Гензель и Гретель. Меня, конечно же, к тому времени звали иначе, а то бы моё неувядающее долголетие и молодость подверглись сомнению, а то и сожжению на костре. У этих людей не заржавеет кого-нибудь спалить.

И вот теперь, когда вы знаете всё, так как было, ответьте, вы и теперь будете считать, что дети – цветы жизни? Не спорю, всё зависит от родителей и их воспитания, но не всегда и не со всеми. Генриетта простила близнецов и ухаживала за ними до самой их смерти, хотя они-то её обрекли на гибель!

Сейчас новое время, люди не седлают лошадей, чтобы пересекать кучу дорог, за них делают это машины, даже воздух рассекают машины. Но, уважаемые, знайте, в глубинах того самого леса до сих пор стоит дуб-великан, охраняющий лес и его жителей от людского вмешательства. И если вы забудете об этом, придёте с топором, пилой или огнём в мой лес, то вам несдобровать!

Это говорю вам я, Генриетта Доротея Вильд, дочь Уильяма Вильда. Это предупреждаю вас я, Миа, дочь лесной ведьмы Кии, никогда не забывавшая и не рвавшая корней со своей матерью.

ЗЛОДЕЙ ТРИДЕВЯТОГО ЦАРСТВА

Как начинается сказка? С заманивающих прелюдий вроде:

В некотором царстве, в некотором государстве… – или -

За далёкими морями, за дремучими лесами…

Впрочем, есть и короткое вступление. Жили-были.

И все сказочные истории оживают в устах рассказчиков вновь и вновь лишь с целью прославления положительных персонажей, всё повествование посвящено им, голубчикам, будто сказаний достойны только герои. Но без состязаний и поединков с коварными недругами, без прохождения сложнейших испытаний, наполненных сплошь магией и колдовством, эти самые герои и не стали бы таковыми. Выходит, что сказки обделили нечисть и злодеев, определив им в удел второстепенную роль и сухое, прямо-таки скупое, упоминание в Летописи Тридевятого Царства.

Но пора исправить данную несправедливость и написать историю, как есть, во главе ставя тех, кто создал героев, проиграв сражение с добром.

И начаться должно ей так: жил-был …

***

Жил-был Кощей. Уж тысячу сто шестьдесят шесть лет правил он Тёмными Горами Тридевятого Царства, что не имело ни конца, ни края. Страшны были горы для любого живого существа, ибо пустота и эхо наполняли глухие и мрачные ущелья, а пещеры были населены страхом и тьмой. Ни травинки, ни жучка было не сыскать средь бурых камней, лишь жалкий порыжелый мох чах на острых выступах каменистых пьедесталов, как усыхал и сам властелин тех мест.

Царственные чертоги были высечены в самой центральной и самой гладкой из гор, не имевшей ни единой зазубринки и выступа. В свете солнца эта твердь блестела маслянистым глянцем, а в тусклые дни казалась матовым стеклом с налётом снега. Она так и звалась – Царь-Гора, и не было в мире другой равной ей по величию и стати.

Не отваживался суеверный люд соваться в Тёмные Горы. Если по каким-то причинам и сыскивались лихие смельчаки, то их называли безумцами и сумасбродами и никак иначе. «Нет возврата оттуда, гиблое то место, путанное», – поговаривали старики, а уж они-то, кладезь вобранных годами знаний, понимали, о чём твердили.

Тёмные Горы слыли зачарованным и гибельным местом всякому смертному. Если охотник какой случайный или бродяга горемычный преступал границу Чёрных Камней, что внушительным ободом опоясывали владения Кощея, то был тот бедолага обречён. Чем дальше путник отдалялся от пограничной черты, тем страшнее был его удел.