Его вторжение прервал стук в дверь, и Аарванд издал мучительный стон. Этот звук передался мне в губы и в каждую клеточку тела.

– Войдите! – крикнула я. Он отпустил меня и снова откинулся назад. Впрочем, горящего взгляда князь от меня не отрывал.

Серена распахнула дверь и разочарованно уставилась на нас. А чего она ожидала? Что мы голые кувыркались в постели? Наверное, до этого недолго оставалось. Она принесла поднос с двумя бокалами вина.

Аарванд натянуто улыбнулся:

– Премного благодарен, дорогая. Я действительно рад, что мое слово в этом дворце все еще имеет больший вес, чем слово Вианны.

Серена подошла к нам, протянула ему один бокал, а мне второй. Я старалась не смотреть на Аарванда. Жар, мускулы и тьма на белых простынях. Это практически пытка.

– Ты собираешься так идти на завтрак? – осведомилась камеристка. Неодобрение в ее голосе не заметить было просто нереально.

– Я хочу не есть, а лечь в свою кровать и поспать. Но в ней сидит он, – обвиняющим тоном ответила я. – И он тоже надел удобные штаны и футболку.

– Он может надевать что угодно, – заявила Серена. – Потому что он всегда хорошо выглядит. – Она даже не покраснела от такого подхалимства.

– Большое спасибо. – Аарванд действительно глотнул вина, и теперь его глаза смеялись.

– Я тоже останусь в своих удобных мешковатых шмотках.

– Ты принесла Вианне пластырь? – обратился он к русалке.

Она подала его князю, затем направилась к моему трюмо:

– Я хотя бы волосы тебе уложу.

Тихо застонав, я все же послушно уселась спиной к Аарванду, когда тот покрутил в воздухе указательным пальцем, требуя, чтобы я развернулась.

Раздался негромкий звон, после того как он отставил свой бокал в сторону и приподнял вверх мой свитер.

– Это не просто маленькая царапина, – упрекнул меня он. – Рана глубокая и, должно быть, ужасно болит.

– Всё нормально. Просто приклей пластырь, чтобы она снова не начала кровить.

Он провел пальцами по краям пореза, а потом, к своему ужасу, я почувствовала его язык на своей коже.

– Хочешь, чтобы я вспыхнула на глазах у Серены? – зашептала ему я. – Завтра об этом будет знать весь замок.

Аарванд рассмеялся, и я вновь ощутила кончик его языка.

– Не завтра, любовь моя. Через пять минут.

Застонав, я уронила голову на грудь. Он не должен меня так называть. Это и так достаточно сложно.

Он приклеил пластырь на рану, хотя это уже вряд ли было необходимо.

– До свадьбы заживет. – Его губы прошлись вдоль изгиба моей шеи, а руки поправили свитер и мои мокрые волосы. – Ты сегодня так храбро себя вела, – шепнул он. – За это я хотел тебя поблагодарить.

Его ладони легли на мою талию, и я бы с удовольствием прильнула к нему спиной, осталась бы с ним в постели, разговаривала, целовала, гладила. Его пальцы сильнее сжали мои бока, и я прикрыла глаза.

– А сейчас я уйду, иначе наплюю на все свои благие намерения. Скоро увидимся за завтраком. – Он отпустил меня и встал.

Серена покачала головой, когда дверь за ним закрылась, но от дальнейших комментариев воздержалась. Вместо этого она причесала мне волосы и уговорила надеть темно-зеленый свитер с высоким воротником и юбку.

* * *

Когда я пришла на завтрак, мои сестры уже сидели там, что удивляло, поскольку я думала, что они более заняты, чем я. Маэль стояла у одного из высоких окон и держала в руках кофейную чашку. Эйден стоял так далеко от нее, как позволяли размеры зала, что могло означать лишь одно: они опять поругались. Тарон привез Эша, и они оба выглядели еще более сонными, чем мы. Я подошла к ним и обняла Эша.

– Лоран остался с армией?

Он устало кивнул:

– Они потихоньку отступают. Это разумнее всего.

– Конечно. Прости, что у нас не получилось.

– Никто не мог предположить, что Кайя предаст Аарванда, – утешил меня он.

– Этой дряни повезло, что она уже мертва. Попала бы она ко мне в руки… – подала голос Маэль. – Как же я зла.

– Как и мы все, – буркнул Эйден. – И поэтому сейчас нужно принимать разумные решения.

В зал вошел Аарванд с Тирзой и Нэа.

– Ну, наконец-то. Давайте есть, – скомандовал Калеб, – пока я не умер от голода.

– Ты никогда не умрешь от голода, братишка, потому что найдешь и самую последнюю крошку еды, которая останется на свете, – ласково поддразнила его Нэа и поцеловала в щеку.

Мы расселись за столом. Я налила себе чаю. Вообще-то, есть мне не хотелось. Из головы не шли мысли о тех людях, которых мы потеряли. Их смерть оказалась бессмысленной. Но такова любая смерть.

Эш глотнул черного, как сама ночь, кофе и пристально посмотрел на Аарванда.

– Эйден рассказал мне про Камень судьбы, может, обсудим? Я раньше никогда не слышал об этом артефакте.

– И так и должно было оставаться. – Калеб пронзил брата злобным взглядом.

Я его не понимала. Не важно, камень или Пакт, результат будет одним и тем же: ему предстояло расстаться с Эме.

Она положила ладонь ему на плечо:

– Давай спокойно об этом поговорим, – мягко произнесла сестра. – Нужно взвесить все возможности.

– Конечно. – Он так яростно откусил кусок хлеба, что зубы скрипнули.

Все взгляды устремились на Аарванда, который сидел во главе стола и имел такой вид, будто мечтал забрать назад все свои слова, сказанные по этому поводу на пляже. Но было уже слишком поздно.

– Камень судьбы, – начал он, – согласно легенде, находится в Камелоте, при дворе короля Артура. Наши предания гласят, что этот камень окончательно разделит миры. Артур получил его от богинь. Правда ли это в действительности, мы не знаем. – Он посмотрел на меня. – Расскажешь Эшу о пророчестве?

Я немного помедлила, точно вспоминая слова:

– «Камень судьбы принадлежит Звездам, Луне – ее Последний свет. И когда умрет Ночь, судьба миров будет выкована заново».

Эш нахмурился и вновь повернулся к Аарванду:

– И ты приказал Тарону привезти меня сюда, только чтобы обсудить со мной вопрос, как нам перенести камень в наше время? Это невозможно.

– То же самое я ему уже говорил, – встрял Эйден. – Но девочки утверждают, что их отец бывал в Камелоте.

– Он рассказывал мне об этом, – подтвердила Эме. – Хотя я была еще очень маленькой. Могла что-то перепутать. Даже наверняка.

Маэль покачала головой, однако больше ничего не добавила и предоставила мне право поделиться остальной информацией.

Я сжала ладони в кулаки: