– Сигурду, – сказал кто-то. Эрлинг разжал кулак:клочок на его ладони был чёрным.

Сигурд кивнул и пошёл к борту – к брату и Унн. Дальшеслушать было неинтересно.

– Сядь вместо меня, – повторил Гуннар. – Тымладший, отец тебя любит. У тебя и сын есть…

Сигурд ответил хмуро:

– За сыном и женой вы с Бьёрном уж как-нибудьприсмотрите. И я отдал бы тебе свою куртку, да она всё равно мокрая…

Несчастная Унн обняла его за шею, заговорила часто-часто насвоём языке… Сигурд указал ей на Гуннара:

– Пойдёшь за него. Или за Бьёрна…

Эрлинг всё стоял на палубе, не торопясь занимать своё место.

– Шёл бы ты, Виглафссон, – усаживаясь накорабельную скамью, сказал ему кто-то из мореходов. – Плывите, чего ждать!Может, ещё наших встретите, так и нас спасёте.

Эрлинг обвёл глазами опустевший корабль…

– Иди, – наперебой заговорили хирдманны. –Иди!

Эрлинг по-прежнему нерешительно двинулся было к борту…Однако тут кто-то выскочил из-за спин и загородил ему дорогу.

Это был Грис! Вольноотпущенника так и трясло: видно было,что умирать ему совсем не хотелось.

– Нет! – закричал он в лицо Эрлингу, остановившисьпротив него. – Я не затем пошёл с тобой из дому, чтобы утонуть в этом моретроллей! Не то ты мне обещал!

Несколько хирдманнов одновременно шагнули к нему… Сын Воронаих остановил.

– Не ори! – сказал он с еле заметнойгадливостью. – Скажи лучше, что ты предлагаешь?

– Я предлагаю, – выкрикнул Грис, – чтобы тыостался, а я пошёл бы туда! Я хочу жить не меньше, чем ты!

Эрлинг сощурился:

– Я смотрю, глубоко же сидит в тебе раб…

Рагнар, стоявший под мачтой, заметил:

– Я тоже родился рабом.

Эрлинг улыбнулся.

– Пока ты был невольником, ты поступал по большей частитак, как отваживается поступать не всякий сын ярла. А этот и естьнемужественный трэль, хоть ему и дали свободу. Пожалуй, я и вправду останусь.Но только вместо меня пойдёт не этот раб, а Скегги. С него, как мне думается,толку будет побольше.

Скегги, как и Сигурду с Рагнаром, достался несчастливыйжребий.

Гуннхильд молча поднялась на ноги в лодке.

– Скегги, – сказал Эрлинг. – Я уступаю тебесвой черёд, как воин воину. В этом нет никакого стыда.

Рагнар взял мальчика за плечо, подтолкнул к борту:

– Иди, Скегги Скальд…

Но Скегги встрепенулся, сбрасывая его руку. Он сказал:

– Не надо мне твоего жребия, Эрлинг Виглафссон, у меняесть свой. И он мне по душе.

– Я пойду! – закричал Грис. Ему показалось, чтопалуба начала уходить у него из-под ног.

Эрлинг смотрел на него с прежним прищуром:

– Иди… трэль.

Одним скачком Грис оказался у борта, второй перенёс его влодку… Было видно, что он вцепился бы в глотку любому, кто попробовал бы еготронуть! Две женщины, оказавшиеся подле него, отодвигались прочь, насколькопозволяла теснота.

– Отправляйтесь, – сказал Эрлинг. Сказал так,будто речь шла о поездке на рыбную ловлю. – Если встретите наших, пошлитеих сюда.

Воины стали отвязывать лодки от корабля. Тут Скегги, точновспомнив о чём-то, побежал туда, где сидела заплаканная Ас-стейнн-ки. Её слуга,купленный в Бирке, держал свою госпожу за руку и что-то говорил ей по-гардски:наверное, утешал… Сам он оставался на кнарре – ему, невольнику, жребия и непредлагали.

Скегги подлез под его локоть, пробираясь к самому борту. Истащил через голову свой оберег – замысловатую цепь с крохотным молотом Тора…На прощание погрел его в руке, потом решительно надел Звениславке на шею:

– Пускай Враг Великанов вспомнит о том, как сам однаждыездил в море на лодке. Он поможет вам спастись!

Звениславка обняла его и расплакалась снова.

– Не надо, – сказал Скегги. – Не плачь, ведья ещё жив.

А Эрлинг стоял на покосившейся палубе кнарра и смотрел нажену. Он не подошёл её обнять. Гуннхильд смотрела на него из лодки. Она неплакала.

Кнарр медленно раскачивался на волнах… Время от времени,надсаживая лёгкие, воины дули в рог. Рог кричал над морем, как смертельнораненный зверь. Но на помощь никто не спешил.

Эрлинг стоял на носу, возле деревянного дракона. Как сдругом – спиной к спине! Резное чудовище виновато разевало бессильную пасть:здешняя нечисть оказалась ему не по зубам.

По палубе разливалась вода, и люди на скамьях поджимали подсебя ноги. Двое тщетно пытались согреться, закутанные в чужие одежды: ониныряли в трюмную черноту, разыскивая там пробоину. Пробоина оказалась страшная:такие заделывают только на берегу. И не в один день…

Эти двое спихнули в неё камни, лежавшие в трюме дляостойчивости корабля. Теперь кнарр будет погружаться медленно. Всё равно: неутонешь, так замёрзнешь в воде.

Сигурд по давней привычке устроился на корме, у правила.Правило болталось: никто больше не положит на него руку, направляя корабль.Сигурд подозвал к себе Скегги и усадил его подле себя, отдав ему остатки своегоголубого плаща.

Скегги сказал:

– Много хороших жребиев можно было из него сделать!

Сигурд подумал и ответил:

– Моему старику часто удаётся то, что ни у кого большене выходит.

Скегги сказал:

– Не утешай меня, я же не маленький.

Плыло неторопливое время, и в тумане медленно разгоралсярозовый свет: приближался восход. Чуть поредевшая мгла позволяла теперь видетьвесь кнарр, от носа до кормы.

– Не такого конца я ждал, – сказал Сигурд. –Не слышал я что-то, чтобы попадали в Вальхаллу те, кому случилось отправиться вгости к Эгиру! Я думал, что умру сражаясь…

Скегги, молча смотревший куда-то в сторону, вдругпроговорил:

– По-моему, это тебе ещё удастся.

Сигурд живо повернулся к нему, слышавшие сталиоборачиваться. Скегги помялся и объяснил, как всегда застенчиво:

– Я вроде бы слышу плеск вёсел… И это не Халльгримвождь, потому что они там не торопятся и не кричат!

– Кто же ещё? – спросил Эрлинг, бредя к ним позалившей палубу воде. – Опять ингры?

– А хотя бы и так! – сказал Сигурд. –Всё-таки не тонуть!

Вскоре и Олавссон различил мерный звук вёсел, вращавшихся вгребных люках… И поскольку каждому кораблю, идущему на вёслах, присущ свойсобственный голос, Сигурд кормщик сразу же понял, что малыш не ошибся. К нимподходили чужие.