— То и значит. Ты никуда не едешь.

Я вытаращила глаза, села (или в обратнойпоследовательности), открыла рот и сразу закрыла, совершенно растерявшись.

— А я? — только и спросила жалобно.

— А ты подождешь меня здесь.

— Это крестный так решил?

— Это я так решил. И он согласился. Уж больно тысюpпpизы любишь.

— Послушай, — начала я как можно мягче, но он меняперебил:

— Все. Вопрос решен. Считай, уже обсудили,проголосовали и приняли единогласно.

— Без меня у вас ничего не выйдет, — сказалая. — Вдруг возникнут какие-то вопросы.

— Мы их сами решим. Тебе там делать нечего. Самаговорила: Эдичка явится… Зачем мне лишняя головная боль, свою бы шкуру сберечь,а тут еще о твоей хлопочи… Как только крестный деньги получит, я тебя заберу.

— И мы уедем? — спросила я.

— И мы уедем, — кивнул он. За это я могла проститьему многое. Я встала, натянула футболку и к нему подошла.

— Бронежилетом ты, конечно, не разжился? — Онусмехнулся. — Зря. Полезная вещь. Ладно, если я, по — твоему, должнасидеть здесь, посижу… а нельзя тебе тоже не ездить? — Лешка опятьусмехнулся, а я вздохнула. — Жаль… Вот что, я в тот раз, когда отЭдичкиных ребят бежала, с кирпичным заводом неплохо познакомилась…

— Мы его осмотрели, — сказал Алексей.

Много вы увидели, хотелось съязвить мне, но я воздержалась.Нашла лист бумаги, авторучку и стала чертить план.

— Ты уже объясняла, — нахмурился Лешка, а ясказала:

— Вот здесь под старыми поддонами люк. По нему можноспуститься в туннель, или подземный ход какой — то, и выйти возле поселка, тожечерез люк.

Алексей настороженно в мои глаза уставился и спросил:

— Что там есть еще, о чем я не знаю? Я вздохнула,игнорируя вопрос.

— Я бы предпочла быть рядом с тобой, мало ли что…

— А я предпочитаю, чтоб ты была как можно дальше. Менятерзают смутные сомнения…

— В моей любви? — Было немного обидно.

— Нет, в твоей искренности. Ты, дорогуша, левая —перелевая, как дешевая водка. Потому под замком посидишь, покуда все некончится.

И он посадил меня под замок. Приехал братан Колька на своеймашине, которую он со страстью русского человека все называть на свой ладкликал «бээмвухой». Перед отъездом мы с Алексеем успели еще раз сцепиться.Проверив оконную раму на прочность, он поцеловал меня в нос и пошел к двери, находу извлек из кармана ключ и напомнил:

— Никаких разговоров про случайно разбитое стекло.

— Ты что, меня в комнате запрешь? — вытаращила яглаза.

— А как ты думала?

— Постой, ты ж не на пять минут уезжаешь. А в туалет? Азавтрак?

— Я обо всем позаботился, возьми на кухне термос сбутербродами и ведерко на случай крайней нужды.

— Еще чего…

— Значит, без бутербродов и без ведерка.

Свирепея, я сходила на кухню. Колька в компании с каким-тоуродливым парнем сидел на веранде и пpоникновенно мне улыбался. Алексейнаблюдал за мной с таким видом, точно каждую секунду ожидал, что я превращусь воблачко пара или в мотылька, а скорее всего в ядовитую змею и прошмыгну в узкующель на волю. Я же, со своей стороны, сожалела, что подобные превращения мне непо силам. Убедившись, что крылья у меня не выросли и юрким мышонком я не стала,Алексей запер дверь и, крикнув: «Не скучай!» — отбыл с дачи.

А я стала отодвигать шкаф. Лешка, хоть и мнил себя крутым,но, как я успела заметить, грешил некоторым верхоглядством. Я же все делаюосновательно, потому как никогда с уверенностью не знаешь, что в жизнипригодится. К примеру, эту комнату я не зря избрала своей. Понравилась она мнетем, что в ней был люк в подпол. Подпол располагался под всем домом, в его велитри люка: из кухни, с веранды и из моей комнаты. Прежние хозяева были людьмизапасливыми, и всему у них было свое место. Под комнатой, судя помногочисленным полкам, хранились соленья и варенья, под кухней размещалиськонтейнеры с картошкой, а под верандой были сделаны длинные лавки. Немногопораскинув мозгами и вспомнив, что я видела в саду на лужайке, я решила: зимойздесь держали пчел.

Излишне говорить, что попасть из одной части подвала вдругую было делом пустяковым. Поэтому, отодвинув шкаф, я через пару минутвоевала с крышкой люка в кухне, а спустя еще минуту отряхивалась от пыли ипаутины. Проложила входную дверь газетой, чтобы она случайно не захлопнулась, ибросилась к гаражу, сняв ключ с гвоздя в кухне. Алексей отправился к крестномуна Колькиной машине, и у меня был шанс значительно облегчить себе жизнь.Алексей оказался верен своим привычкам: ключи от «Нивы» лежали под водительскимсиденьем. Я завела машину.

Поселок кирпичного завода тихо и сладко спал, что былонеудивительно в воскресенье. Две бабульки выгуливали собак, дворничихаподметала участок перед магазином, разбрызгивая из ведра воду. Съехав с асфальтовойдороги, я затормозила возле кустов сирени. Машина здесь никому не помешает и вглаза не бросается. Я взяла сумку с заднего сиденья и зашагала через пустырь.

Люк был почти целиком скрыт в траве. Если о нем не знать,то, пожалуй, и не заметишь. Впрочем, и заметишь, так не придашь значения:обыкновенный канализационный колодец, каких тысяча по городу. Я достала изсумки ножницы и сдвинула люк в сторону. Включила фонарик и начала спускаться.Единственное, что меня беспокоило, — крысы. Гера клялся, что их здесь нет,потому как питаться нечем, но я почему-то его клятвам не верила. Маршрут былпройден мною неоднократно, необходимое расстояние я преодолела за десять минути замерла перед металлической дверью. На ней был нарисован череп с костями, анадпись гласила: «Посторонним вход воспрещен». Я себя посторонней не считала,достала ключ и дверь открыла. Комната с хаотичным переплетением труб. Снекоторым волнением я устремилась к противоположной стене. Угол темный, и длякрыс место просто идеальное… Крысы отсутствовали. На стене щиток с двумякнопками. Я нажала обе, раздался щелчок, открылась еще одна дверь, и япротиснулась в узкий проход, больше напоминающий тpубу. Идти здесь былоневозможно, пробиралась я на четвереньках. Неудобство временное — труба скорозакончилась, и я оказалась в другой комнате, почти точной копии предыдущей.Отсюда был выход в бесконечное хитросплетение переходов. Меня это не пугало.Во-первых, есть карта, во-вторых, целый месяц Гера исправно гонял меня данныммаршрутом, так что я могла двигаться здесь с закрытыми глазами.