— Что значит «помер»?

— Отдал концы, преставился, отошел в мир иной, —развел руками Савельич, препротивно улыбаясь. Опять его заносить стало. —Оно и не удивительно, ежели в затылок-то выстрелят.

— Серого хлопнули? — удивился Алексей и тут женахмурился. — Ну и что? Я зарыдать должен?

— Господь с тобой, Алеша, какое там… Только убивать-тоСерого не следовало. Разве не говорил я тебе?

— Стоп, — сурово сказал Алексей и даже ладоньюхлопнул по ручке кресла. — Когда его убили? Ночью?

— Ночью, Алеша, ночью, — закивал старый сукинсын. — Когда ты у меня был.

— Какого же черта… Ему не дали закончить фразу:небритый тип вдруг открыл рот:

— Убила баба.

Алексей стал медленно бледнеть, от крыльев носа к скулам иподбородку. Поднялся, расправляя плечи, что выглядело очень внушительно при егокомплекции, и, сделав шаг к небритому, зловеще спросил:

— Ты на что намекаешь, придурок? Что я к Серому послалбабу? Так? — Он мгновенно выбросил вперед руку, сгреб небритого зашиворот, развернул и ткнул лицом в стену. — Если я решу кого успокоить, тосам и шлепну, без всяких баб. Уяснил?

— Тише, Алеша, тише, — сказал крестный. —Разве Витя хотел тебя обидеть? Что ты…

Алексей Витю отпустил, тот вытер лицо ладонью и посмотреллюто.

— Тогда я что-то не понимаю, — насторожился Лешкаи произнес, чеканя слова:

— Я не убивал Серого и уж тем более никого об этом непросил. Моего слова до статочно?

— Конечно, Алеша, конечно, — закивалкрестный. — Ты не нервничай, зачем? Мы ведь свои люди, разберемся… ДевкаСерого убила, девка. А ты мог и не знать. Почему ж нет?

Тут Алексей открыл рот, вытаращил глаза, повращал иминемного и замер, слава Богу, хоть челюсть догадался прикрыть. Потом, хохотнувневесело, выдавил из себя:

— Да ты что… ты думаешь… чепуха это… — Взгляд егометнулся ко мне, потом опять к крестному.

Я поежилась и сказала робко:

— Я не знаю, разрешено мне говорить или молчатьположено, но я никого не убивала. Если вы это имеете в виду. Честное слово.

— Да чушь это, — рявкнул Лешка. — Ты ведь исам так не думаешь. Да как она… А охрана куда смотрела?

— Все один к одному, Алеша. Он встретил ее в ресторане.Она его по имени назвала, «вы меня помните», и все такое… а Серый, он ведьпадкий, поволок бабу в тихий уголок и ну подол задирать. Вот и получил пулю взатылок. Пушка у девки с глушаком, один вроде слышал что-то, да решил:шампанское открывают… Говорю тебе, все как по нотам. Один охранник по нуждеотлучился, тут она и вышла. А второй, нет бы беду учуять, на ее титькитаращился. Ушла девка, испарилась… О чем думали? В мозгах ветер свищет… —Крестный сплюнул, впервые проявив подобие эмоций.

— Девка одна была? — насторожился Алексей.Савельич взглянул на небритого.

— Двое с ней были, одного взяли, — сообщилВитенька. — А у второго ствол был, охранника зацепил и ушел сука… Мужикиговорят, чужак.

При этих словах я мысленно вздохнула с облегчением.Обладатель шикарной тачки оказался малым непростым, а данное приключение,надеюсь, отобьет у него охоту болтаться по ночам с шалыми бабами. Что,безусловно, должно порадовать его любимую женщину. Стало быть, я сделала доброедело.

— Вот видишь! — чему-то обрадовался Лешка.

— Вижу, — усмехнулся Витенька. — Парень,которого в кабаке прихватили, утверждает, что с девкой только в эту ночьпознакомился. Между прочим, похоже на правду. Ребята проверяли.

Тут крестный к нему повернулся и спросил:

— Так говоришь, привезли? Пусть войдут. — Витенькаисчез за дверью. — А мы покурим пока, — разулыбался крестный исигарету мне предложил, не иначе как мнил себя психологом.

— Можно я лучше чаю выпью? — жалобно промямлилая. — Курить вредно.

— Выпей, красавица, выпей, — сказал ласково старыйзмей.

Я налила чаю с долькой лимона, но не успела сделать первыйглоток, как дверь распахнулась и вошли сразу трое: Витенька, охранник Серого имой вчерашний знакомый Володя. Выглядел он немного помятым, но в целом совсемнеплохо для такой передряги. Все разом впились в меня взглядами. Не знаю, чегоони ожидали. Глупо рассчитывать, что я расплещу чай, если моих нервов хватиловыстрелить Серому в затылок. Впрочем, к вошедшим я проявила интерес: покосиласьс любопытством. Потом перевела взгляд на Савельича, поставила чашку и робкокашлянула с самым что ни на есть невинным видом.

Боковым зрением я уловила, как Алексей передвинул пистолет,слегка приподняв рубашку. На лице его при этом ничего не отразилось. Как-то нехотелось верить, что пробиваться к выходу придется с боем. Все по — прежнемумолчали. Первым не выдержал крестный, спросил неторопливо:

— Ну?:

Витенька ткнул в бок Володю.

— Вы про эту? — сказал тот. Сказал недовольно ивроде бы даже презрительно. Жиголо, как ни странно, оказался крепкимпарнем. — Я ж рассказывал, обалденно красивая баба… такая вся… на миллионбаксов. А эта… обыкновенная. Ничего общего.

— Точно, не она, — поддержал его охранник. —Не похожа даже. Та старше, и вообще… не то.

Если бы я могла засмеяться, то уже давно хохотала бы во всегорло. Приведи они женщину, та непременно бы меня узнала. Женщину не проведешь.Мы-то знаем, что красота наша на пятьдесят процентов состоит из тряпок дакосметики, на двадцать из уверенности и умения себя подать и лишь на тридцатьиз того, что Бог послал. Мужикам, усердно пялившимся на меня сейчас, было трудноразглядеть вчерашнюю роковую женщину. Перед ними была студентка-старшекурсница:неизменный при длинных волосах хвост, очки и открытый взор. Джинсы, линялаяфутболка и сбившаяся повязка на руке, выглядевшая несколько неэстетично, делалисравнение с загадочной красавицей просто невозможным.

Крестный смотрел сердито и все еще ждал. Но не дождался. Обапотеряли ко мне интерес и стояли на своем. Савельич махнул рукой, охранник иВолодя вышли, а Витенька остался.

— С парнем что делать? — спросил неуверенно.

— Отпустить. Сам говоришь, ни при чем он… пусть ментыпоищут. — Тут Савельич на нас посмотрел. — Что ж, выходит, ошибкавышла. Как говорится, кто не ошибается…