Мы немного поболтали. Через минуту мне стало ясно, что еслиего машина подходила в качестве кареты для Золушки, то сам он в сопровождающиеникак не годился. Парень был из крутых и задвинуть его в угол при виде Серогоне удастся. Потому в ресторан я не торопилась: леди в одиночку не шляются позлачным местам и просто необходимо было позаботиться о спутнике. Мы поехали кплощади Независимости. Не так давно она звалась Ленина, в центре ее высилсямонумент создателю государства рабочих и крестьян, а вокруг памятника взарослях сирени внуки и правнуки соратников Ильича устраивали громкиепосиделки. Объяснить тягу молодого поколения к данному месту не могли нигородские власти, ни наряды милиции. Власти сменились, сменилось названиеплощади, памятник сняли, а сирень и молодежные сборища остались.

— Поезжайте помедленнее, — попросила я.

Внимание привлек улыбчивый парень в компании другихулыбчивых парней. Он выгодно отличался хорошим костюмом и голливудскойфизиономией в амплуа жиголо. Золушке с таким появиться не стыдно, при условии,что собственная репутация ее тревожит мало.

— Притормозите, — попросила я, открыла окно имахнула парню.

Он сразу заметил и машину, и меня. Подошел, щурясь слегканасмешливо, глядя с любопытством. Друзья засвистели, загукали на разные голоса,а он, само собой, лучисто улыбнулся. Я тоже в долгу не осталась и показала какминимум тридцать своих зубов.

— А чем я хуже? — вдруг подал голос мой шофер.

Я выдавила из себя все обаяние до капли и многообещающемолвила:

— У нас ведь будет время, верно?

Вряд ли ему все это понравилось, но из машины он меня невыкинул. Жиголо между тем подошел, наклонился к окну и сказал:

— Привет.

— Привет, — просияла я. — Не хочешь поехатьсо мной?

Парень покосился на моего соседа и сказал:

— Смотря куда.

— В ресторан. Ужин и такси за мой счет. Парень опятьпокосился на водителя.

— В общем-то, я не против…

— Тогда садись, — кивнула я.

И мы покатили к ресторану «О'кей». По дороге познакомились.Хозяина машины звали Вадимом, жиголо Володей, а меня Аленой. Я имела в виду,конечно, сестрицу Аленушку, которая очень беспокоилась о братце Иванушке. Вмоем случае звался он Алексеем и был не братцем, а возлюбленным, но это ужедетали. Разговора не получалось. Мужская часть экипажа таращилась на меня истроила предположения, одно другого круче. Напряженная работа мозгов ощущаласьпочти физически, шарики крутились с заметным скрипом, но, как видно, нахолостых оборотах, потому что ни тот ни другой так и не решились от меняизбавиться. Вадим затормозил возле ресторана. Я протянула ему деньги и сказаламедовым голосом:

— Конечно, ты можешь уехать. Но, если подождешь меня,буду очень признательна.

— Долго? — спросил он, хмурясь и теряясь вдогадках.

— Может быть, несколько минут, может, пару часов. Но тыведь сегодня располагаешь временем, верно?

— Почему бы нам не пойти вместе?

— Сейчас мне просто некогда объяснять, — туманноответила я и перевела разговор в деловое русло:

— Где будет машина?

— Вон там, — указал он рукой и на Володюпокосился, а я шепнула:

— Надеюсь, мы увидимся, — и улыбнулась.Пленительно, надо полагать, потому что Вадим заерзал и завращал глазами.Следовало выметаться, пока с ним худого не случилось.

Володя ловко выскочил и распахнул мою дверь. Здорово у негополучилось, может, он уже выступал в этой роли? Под руку мы вошли в ресторан.Не скажу, чтобы этот кабак чем-то особенно пленял взор, вкус и обоняние.Незначительным отличием от заведений такого рода можно было считать красный фонарьнад входом — то ли шутка, то ли опознавательный знак, — зеркальный холл иотдельные кабинеты.

Быстро сориентировавшись, мы направились к двери в бар, я —кутаясь в меха, а Володя — трогательно меня поддерживая под локоток. И тутГосподь, как видно, решил показать мне, недотепе, что значит настоящее везение.Пока я томно вышагивала средь зеркал, дверь справа распахнулась и появилсяСергей Андреевич Серов, он же Серый. За его спиной маячила охрана, но дамырядом не наблюдалось, что, если верить молве, бывало нечасто. Еще минута — и онувидел меня. Покатилось его сердце вниз или забилось в горле — не скажу, ноприсвистнул он громко, выразительно и замер в дверях, наблюдая, как я проплываюмимо на манер легендарного крейсера. В эту минуту я так себя и представляла:горделивый красавец рассекает могучую волну, на корме плещется флаг, жерлапушек ощетинились… что-то опять меня занесло…

Я бросила взгляд в зеркало, плавно повернулась, отразившисьбесчисленное количество раз, и, улыбаясь, пропела:

— Сережа! — Мое отражение в зеркалах сделало шаг кСерому и замерло, точно испугавшись, а я повторила:

— Сережа, вы меня не узнали?

Он честно хотел узнать. Пялил глаза, ухмылялся и подходил неспеша, небрежно сунув руку в карман брюк. Володя переминался с ноги на ногу,как лошадь перед за бегом. Серый продолжал вглядываться в мой дивный образ, аего собственный, между прочим, еще хранил следы Лешкиного буйного темперамента,так что уж мог бы расстараться и вспомнить.

— Не узнал, — с легкой печалью заметила я,намереваясь продолжить путь в бар. Серый протянул руку и коснулся моего локтя.Я насторожилась: совсем рядом с его коленом болталось предполагаемое орудие егоубийства.

— Что-то очень знакомое, — соврал он. — Явспомню, просто нужно время. Ты мне поможешь?

Я улыбнулась, надеюсь, вышло таинственно. Ох уж эти улыбки ивзгляды, вечно их не так понимают… Володя кашлянул, напоминая о своемсуществовании. Я торопливо достала деньги, сунула ему в руку и попросила:

— Пожалуйста, подожди меня в баре, — и опятьулыбнулась Серому, на этот раз ласково:

— Почему бы нам тоже не выпить? Чтобы легчевспоминалось?

Улыбки мои, кажется, возымели действие. Вместо того чтобыпойти в бар, Серый с готовностью повел меня в отдельный кабинет. Охране входбыл заказан, ребята расположились где-то поблизости.

Мы выпили шампанского. Я с видимой небрежностью сбросиласвои меха и теперь сияла глазами, зубами, бриллиантами и полуобнаженной грудью.Все-таки я была законченной дурой, сидя в четырех стенах. Сколько забавногопротрусило мимо за эти годы…

— Как тебя зовут? — спросил Серый.