– Ты чувствовал себя так же в той клетке, да?

Навнат слегка дернул головой. Похоже, даже у него не было настроения общаться. Возможно, он обиделся, что остался один. Или решил, что до него может добраться этот жуткий пушистый зверь.

Имва сжал кулон и с тоской посмотрел в окно. Мрачный день становился все темнее, будто в ответ на его настроение.

– Я уже ничего не понимаю, друг. Ничего.

Дверь отворилась, но на пороге появился не когтистый убийца с пушистым хвостом, а Виктория, с тяжестью рухнувшая на свою кровать.

– Ты пыталась разгадать рисунки?

– Это не рисунки, а самые настоящие каракули! Хотела бы я посмотреть на того, кто сделал такой чертеж…

Она спрятала лицо в ладонях и очень долго сидела так не шевелясь. Имва уже подумал, что она заснула, когда услышал тихий голос.

– Антар не будет мне помогать, да?

Имва открыл было рот, чтобы подбодрить, но слова так и застряли в горле. Врать совсем не хотелось. И у него всегда плохо получалось.

– Не знаю. Но я тебе помогу.

– Ты очень добр. Если все амеваны похожи на тебя – не понимаю, зачем с ними воевать.

Голос звучал слишком слабо, и Имва с трудом расслышал слова. Виктория выглядела раздавленной, выжатой. Сегодня ей досталось куда больше. Он встал, ощущая подергивание в хвосте, и подошел ближе. В тусклом свете свечей она была похожа на тяжелораненую. Не забывая об осторожности – он знал, на что она способна, – Имва приложил руку к ее лбу. Тот был горячее, чем следовало, а под черепом ощущалась затаившаюся угроза. Будто гниль расползалась среди корней.

– Папа говорил, что помогать другим – обычное дело.

Имва снова сжал зуб оргота на кулоне, мысленно возвращаясь к тем немногим светлым воспоминаниям, что у него были.

– Похоже, он был хороший человек. Я хотела сказать, амеван. Ох, что я говорю, кажется, мне пора отдохнуть. Сегодня был долгий день.

– Да, это правильно. Спи. Я пойду похожу. А Навнат присмотрит за тобой.

Петух покосился, но возражать не стал. Пристальным взглядом Имва наблюдал за Викторией. Даже замученная, с испариной на лбу, она казалась очень красивой. Черные волосы, как ночное небо, клубились на лице. Маленькая девочка, а не взрослая девушка. Имва вздохнул и на всякий случай оглядел окно, которое недавно частично заколотил Рантар. Люди защищались прозрачными барьерами, но Имва чувствовал холод, идущий снаружи. Он кивнул петуху, после чего вышел из комнаты.

Мрачного типа нигде не было видно, наверное, опять ушел куда-то наверх и тренировался, а Гуго сидел в кресле и что-то вышивал. Для Имвы не было в новинку, когда на тебя никто не обращает внимание. Сейчас его это даже устраивало. Он аккуратно прошел в другую комнату, не желая встречаться с пушистым хищником.

Эта комната давно волновала его. В ней царил такой же беспорядок, как и везде, вот только пара шкафов доверху была набита всевозможными книгами. Человеческие сочинения так и просили, чтобы Имва взял их в руки и прочел. Как знать, быть может, в них он найдет продолжение любимых историй? Или ответы на вопросы, которые так сильно волновали.

Но пыльные корешки не торопились выдавать свои секреты. Он с трудом разбирал, что на них написано. Пришлось брать наугад и открывать. От туч пыли он громко чихнул и выронил книгу. Сердце упало вместе с ней, и Имва поспешил ее поднять. Вот только на пороге уже стоял Гуго. Во взгляде что-то изменилось, он смотрел подозрительно или даже испугано. Хотя Имва сомневался, что способен кого-то напугать.

«Может, Рантар рассказал ему, что было сегодня?»

– Я просто хотел посмотреть. А она выпала, и вот.

– Тебя интересует что-то конкретное? – спросил человек.

– М-м-м. Да. Я бы хотел почитать про черных тюльпанов. Тут есть?

– Какой интересный выбор. И почему они тебя так волнуют?

– Меня интересуют любые истории про героев. Я хочу, – на секунду Имва задумался, стоит ли говорить. – Хочу учиться у них. Ты сказал, что тюльпаны были героями. И что Рантар один из них.

– Был им. Кем его считать теперь, я понятия не имею. И вряд ли у него можно научиться чему-то хорошему.

Гуго продолжал смотреть на него, будто Имва решил поиграть с осиным гнездом и притащил прямо хозяину под ноги. Хвост гневливо дернулся.

– А у других можно?

– Тюльпанов почти не осталось. Сначала их стерла война, а потом наш друг позаботился, чтобы они исчезли окончательно.

– Он убил своих друзей?! – не сдержал возгласа Имва.

– Они не были друзьями, даже братством не были, и все же он избавился от них. И не только от них.

Имве показалось, что это должно было что-то значить, но он никак не мог понять, что. Рантар пугал с каждым днем все сильнее.

– У меня нет таких книг, иди узнай у него все сам. Он наверху. Чистит топоры. Или опять тренируется.

– Спасибо, э-э-э… но я лучше отдохну.

Имва с сожалением посмотрел на книги и под давящим взглядом Гуго пошел обратно к своей комнате. Он не понимал ни странных намеков, ни явной подозрительности этого человека. Но куда больше он не понимал Рантара.

Тот был героем, спасал других, сражался с захватчиками. Эти черные тюльпаны были кем-то особенными, а Рантар был одним из них. И он так просто убил своего сына и начал помогать бывшим врагам? Такие противоречия можно было объяснить только безумием, но Рантар не был безумен. Каким-то образом он ожесточился и стал человеком наоборот. Вывернулся наизнанку. Разве так бывает?

Сколько бы Имва не задавал себе вопросов, ответы все никак не находились. Особенно самый важный.

«Почему корни судьбы свели меня именно с этими людьми?»

Но их замысел если и был постижим, то не сразу. Оставалось только следить за тем, куда может привести Имву избранный путь. Кто-то на его месте наверняка бы уже сбежал, испугался опасности, но Имва хотел пройти по дороге, понять. Хотел найти разгадку Рантара. А еще совсем не хотелось блуждать одному по лесам, как раньше.

В комнате сгустился мрак, но видел Имва все равно неплохо: годы, проведенные в густом лесу, позволяли с легкостью ориентироваться в сумерках. Виктория лежала на своем месте, и он немного успокоился. Навнат тоже спал, только забрался в угол, будто прятался.

Имва тихонько лег на пол. Как можно спать на мягкой подстилке, он не понял. В нее проваливаешься, как в болото, а потом еще и все тело ломит. Уж лучше на камнях спать. Теперь он точно не уснет, никто