— Извините, но я действовал не только в собственныхинтересах, а еще и в интересах Саши. Когда я вас вчера с ней увидел, сразунасторожился. Вокруг этой рукописи всякие вороны так и вьются. Я неспростаподошел к вам знакомиться. Немедленно навел справки о Николае АлександровичеФандорине. И когда получил информацию, подумал, что вас подбросила мне самасудьба. Левон Константинович дал вам самую высокую аттестацию, — назвалСивуха имя одного из бывших клиентов «Страны советов», директора банка. —И еще несколько весьма уважаемых людей.

Слышать это было приятно, и Николас заговорил менее резко,чем намеревался:

— Почему вы не объяснили всё сразу, еще вчера? Зачембыло подслушивать?

— Нужно же было удостовериться, по силам ли вам такаясложная задача. Как я только не обрабатывал этого чертова психа Филиппова.Бесполезно. Ни кнутом его не возьмешь, ни пряником. Только глумится — ну, высами это испытали.

«Он и мою вчерашнюю историю слышал. Распечаточку дали»,сообразил Ника и снова разозлился.

— Вы показали блестящий результат, — продолжилСивуха, словно не замечая, что взгляд Фандорина потемнел. — Лица, укоторых находятся две первые части рукописи, установлены. Добыть материал —вопрос техники. Но есть, оказывается, и третья часть. Я предлагаю вам работу.Найдите мне концовку. Безвозвратный аванс — сто тысяч рублей (Левон Константиновичпредупреждал, что вы патриот и в иностранной валюте гонорар не берете). Еслибудет позитивный результат, получите еще полмиллиона. Плюс, разумеется, всерасходы. Не забывайте и о Саше. Если у меня в руках будет рукопись, она сможетрасплатиться с швейцарцами. А лечение Филиппа Борисовича я и так уже оплатил.

Насчет Саши он был прав. И гонорар предлагал хороший, оченьхороший. «Стране советов» никогда еще столько не платили, даже за куда болеетрудоемкие заказы. И потом, Нике самому хотелось узнать, как двигалось дальшерасследование Порфирия Петровича и кто совершил те убийства — Раскольников иликакой-то иной персонаж, быть может, в окончательный вариант «Преступления» непопавший.

Всё это были соображения «за».

Но имелось и одно «против». Существенное.

Об этом Ника напрямую и заявил:

— Я не уверен, что хочу работать с таким клиентом, каквы. Фокус с подслушиванием мне не по вкусу. Вы, собственно, кто?

Спонсор озадаченно улыбнулся и ответил не сразу.

— Мне говорили, что вы умеете огорошить собеседникапростым вопросом, на который хрен ответишь. — Он выпустил клубдыма. — Кто я? Дать самому себе определение — задачка не из легких. Выведь не про имя спрашиваете, оно вам известно. Что я — депутат ГосударственнойДумы, это по значку видно. Кто же я? Ну, бизнесмен, специалист по корпоративныминвестициям, но это временное занятие. Олежка, нахал, обозвал меня самцом,который рвется в вожаки стаи. Категорически не согласен. — Вдруг АркадийСергеевич хитро взглянул на Фандорина и, понизив голос, сообщил. — Эх,была не была. Признаюсь начистоту. Я фри-масон, вот кто!

Ника ожидал услышать что угодно, но только не это.

— Член масонской ложи? — удивился он. — Аразве они еще существуют? Я думал, это только на Западе…

— Черт их знает, существуют масонские ложи или нет. Яфри-масон не в том смысле. Я по духу фри-масон, по психологии. Я вольныйкаменщик, понятно?

Нет, Николасу не было понятно.

Но задавать вопросы не пришлось — Сивуха заговорил сам,очень охотно. Видно было, что говорить он умеет. Наверняка из этогонепредсказуемого господина получился бы отличный телеведущий или публичныйполитик. Потягивая трубку, спонсор-бизнесмен-депутат начал свой рассказ.

Про вольного каменщика

Я, Николай Александрович, на исторических фри-масонов чемпохож? Тоже ценю только две вещи: свободу и созидание. У меня этот девиз вовремя предвыборной кампании на всех плакатах и листовках обозначен был. Явсегда мечтал ни от кого не зависеть и что-нибудь строить, создавать. Но приэтом вечно зависел от окружающих, и вечно строил не то, что хотелось бы, авсякую чепуху.

Знаете, в детстве, когда у человека формируется характер,самая лучшая закалка, это когда у тебя имеется какой-нибудь гандикап, неважноистинный или воображаемый. Тут или сгибаешься под его тяжестью, или, наоборот,преодолеваешь дефект и потом тебе ничего уже не страшно. Все эти историихрестоматийны: гугнявый Демосфен, который учится говорить с камешками во рту,чтобы стать великим оратором. Или тот спортсмен с больным позвоночником,который из инвалида сделался главным силачом планеты. Ет цетера, ет цетера. Вмоем случае гандикап был смехотворен. То есть это сейчас так кажется, а вдетстве я думал, что судьба обошлась со мной ужасно несправедливо. Нельзя житьна свете с фамилией «Сивуха»!

Если тебя так зовут, выбор простой: либо настраиваешься житьшутом гороховым, либо делаешь свою дурацкую фамилию, как теперь говорят,брэндом. Чтобы имя «Сивуха» зазвучало гордо, надо было ого-го как постараться.Но, слава Богу, у меня имелись предшественники.

Фамилия «Пушкин» современников тоже потешала, будущее солнцерусской поэзии дразнили и Пушкиным, и Хрюшкиным. А Толстой Лев — разве несмешно? Я читал, что товарищи по полку прозвали его Тощим Тигром. Или фирму«Dunhill» взять, которая вот эту курительную трубку изготовила. Звучитсупераристократично, и никто уж не помнит, что фамилия эта произошла отDunghill, «навозная куча».

Я, Николай Александрович, в нежном возрасте был пацаненокмечтательный и скрытный. Когда впервые про вольных каменщиков прочел, видение уменя было. Отчетливая такая картинка. Будто стою я на верхушке высоченной стеныкакого-то недостроенного здания, с мастерком в руке. Внизу огромный город,ветер развевает мне волосы, и никого вокруг, а я кладу кирпичи, и напеваю песнюпро монтажников-высотников. Смешно? С тех пор прошло сорок или сколько там лет,а ничего не изменилось. Я высоко на стене, один, с мастерком в руке. Тольковолосы не развеваются.

Аркадий Сергеевич похлопал себя по то ли гладко выбритой, толи лысой голове и рассмеялся. Во время своего монолога он все время смотрелсобеседнику в глаза, и Ника просто физически чувствовал: шаманит депутат,забалтывает, как девушку. Вечная уловка записных говорунов — обволокутзадушевной интонацией, упакуют в паутину слов. Что ж, пускай обволакивает.Клиента лучше всего узнаёшь, когда даешь ему поговорить о себе любимом.

Про Некую Силу